Правда Димы Дашкевича

В жизни бывает по-разному. Это к вопросу, всегда ли мы говорим правду.

Быть честным, принципиальным - не просто. Но особенно трудно, когда ты под катком. Физически и морально. Белорусская тюрьма - это каток. Который плющит до хруста костей. Который давит так, что иногда хочется не проснуться с командой "Подъем!" А когда на тебя существует заказ сверху, то это уже на грани человеческих возможностей. В такой ситуации можно и бумажку подмахнуть. И в грехах несовершенных признаться. Растаптывают, как правило, в первые недели, ну месяцы. Это не осуждение, это констатация. Но в каждом правиле есть исключения. Дима Дашкевич и есть это самое исключение.

Его обращение в Генпрокуратуру об условиях содержания есть ни что иное как описание этого самого катка. Черно - белая правда. Хотя, у некоторых могут возникнуть сомнения. Возможно ли такое? На календаре - 21 век. Мы в самом центре Европы. Подтверждаю, свидетельствую - не просто может быть, а так и есть.

2011-й. Март. "Американка". Послеобеденное время. В нашей камере появился новенький. Ничего необычного. Разве что наручники на руках. Это подчеркивало его особый статус.

Лет тридцать, плюс минус. Еще одна особенность - контрастный. Как бы два разных человека в одной телесной оболочке. Широченные плечи и склоненная голова. Накаченные ноги и согнутые колени. Здоровенные кулачищи и дрожащие пальцы. Живые глаза и затравленный взгляд. В нем удивительным образом сочетались физическая сила и какая та душевная немощность. При любом звуке новичок вздрагивал и напрягался. А принимая во внимание, что звуков, стуков было предостаточно, то напряжение и нервозность новичка резали глаз.

У Олега Некрашевича, так представился новенький, все было по-серьезному. Его подозревали в совершении убийства. И это при том, что о белорусской тюремно-лагерной системе он знал не по милицейским сериалам. По его словам, первый раз попал в колонию из-за избыточной горячности и обостренного чувства справедливости. В ресторане какой-то похотливый дядька начал лапать его молодую жену. Не сдержался! И вот повторение пройденного? Траектория его этапа: следственный изолятор Чернигова, СИЗО Витебска, Новинки ("санаторий" для испытывающих проблемы с психикой) и вот наконец "Американка".

Его повествование о нахождении в СИЗО Витебска вызвало приступ тоски и безысходности. И это в ситуации, когда казалось мы уже прошли огонь и воду спецрежима "Американки". В Витебске Олега "убивали" целенаправленно и системно. Все и все работало и работали против его. С момента подъема и до отбоя. В процесс давления были вовлечены буквально все - администрация, сокамерники. Выглядело это примерно так. Заходит в камеру дежурный. Поднимает окурок и спрашивает кто курил? Все как один кивают в сторону Олега, наверно единственного некурящего. В карцер! Только вышел, дежурный белым платком утюжит по нарам. Кто дежурит? И все дружно тычут в затравленного Олега. И снова карцер! Вот так спортсмена, физически очень сильного парня, человека, уже прошедшего через колонию довели до суицида. Его достали из петли.

Естественно об этом ужасном случае не писала пресса, не делали заявление адвокаты. Но таких ситуаций сотни. Они естественны для системы, основанной на подавлении и уничтожении личности, всего человеческого что есть в человеке.

Дима Дашкевич, находясь под катком, защищает таких вот Олегов и тысячи других бесправных и униженных!

Анатолий Лебедько, belaruspartizan.org