Что это было?!

До 2003 года это был человек, ведший вполне либеральную экономическую политику; он мог создать действительно великую Россию. Мог бы и «Газпром» при этом прихватить: никто б не всполошился.

У этого человека оказался один недостаток. Бывший чекист, он правил посредством разводок. Не то чтобы он часто поддавался разводкам. Напротив, российский президент — человек ушлый, понимает, все вокруг него только и делают, что подсиживают других. Но так уж устроена жизнь, что если ты правишь посредством разводок, то рано или поздно жертвой разводки ты становишься сам.

Не то чтобы Путин доверял своим силовикам. Вовсе нет. Кстати, мало кто помнит, что поход силовиков за нефтью начался не с «ЮКОСа». Он начался со «Славнефти», но тогда «Славнефть» досталась Абрамовичу, даже не потому, что она была Абрамовичу обещана, а потому, что Путин хорошо знал цену всем любителям спасать президента от заговоров и решать за президента, что дни Абрамовича сочтены.

Но так уж случилось, что люди, которыми окружил себя Путин, не умели делать бизнес и не умели управлять государством. Они умели только разоблачать врагов. Если врагов не было, их следовало придумать, — и силовики, учтя неудачный опыт «Славнефти», к «ЮКОСу» подготовились основательнее.

На стол президента Путина рекой текли доклады: о том, что Ходорковский хочет занять его место, о том, что Ходорковский финансирует коммунистов, о том, что Ходорковский договорился с Кондолизой Райс о ядерном разоружении России, о том, что Ходорковский назвал Путина желтым земляным червяком, а ведь вы понимаете, какое дело: если передавать Васе, как его назвал Петя, а Пете — как его назвал Вася, то очень скоро Петя и Вася назовут друг друга всеми именами, которые им приписаны в доносах.

А дальше — по нарастающей. Оказалось, что можно и про других рассказать Путину, что — враги, и брать врагов голыми руками. Можно рассказать, что Касьянов хочет занять его место, — и Касьянов вылетит в отставку. Что Гуцериев финансирует ингушских боевиков, — и наехать на «Русснефть». А можно и не рассказывать. Можно просто сослаться: «Президент велел».

Говорят, что Путину понадобилось четыре года, чтобы выстроить под себя государство. Не точнее ли сказать наоборот: это силовикам понадобилось четыре года, чтобы превратить Путина в своего заложника? В человека, при виде которого каменеют лица Меркель и Буша, в человека, при котором бизнес стал пищей любого шакала в погонах, в человека, главной опорой которого являются те, кто уничтожает для него врагов. Променять Россию на компанию «Ганвор» — это как променять право первородства на чечевичную похлебку.

Когда я говорю это, я не оправдываю Путина. Я думаю, что быть заложником у собственных холуев куда оскорбительнее, чем быть самому себе Сталиным.

Российский президент делал сначала мало ошибок — но когда он их признавал? Ошибок не было — были происки врагов. С каждой ошибкой врагов становилось все больше. «ЮКОС»? Это не ошибка, это уничтожение личного врага. Проигрыш выборов в Украине? Это не президент глупо себя вел, это США нагадили. Беслан? Это не генералы потеряли разум и совесть, — это сделали те, кому кажется, что Россия еще для кого-то представляет опасность.

Право на преступление превратилось в часть привилегий чиновника; государство, как проститутка, стало инструментом удовлетворения потребностей любого его представителя: от президента до участкового. Потребности эти были довольно примитивны: нефть, безнаказанность, похвалы.

Чем хуже была реальность, тем красочнее становилась картинка в телевизоре. Путинская элита гуляла в Куршевеле и скупала лондонские особняки, а презираемому ей быдлу на озере Селигер рассказывали про наших врагов на Западе. Русские роняли на Грузию невзрывающиеся ракеты и осаждали эстонское посольство силами «Наших» — в телевизоре это называлось возрождением «сильной России». О цене съемок не задумывались: разве что когда Эстония, после красочного спектакля, устроенного «Нашими», похоронила любимый проект Путина, отказав России в праве проведения по ее дну североевропейского газопровода, — «Наших» немного поприжали.

«Сила» было ключевым словом. Для человека, избегавшего сильных решений, для человека, развернувшего свой самолет под Бесланом, потребность казаться сильным, наверное, очень велика. Отсюда — полеты на стратегических бомбардировщиках и съемки с голым торсом.

Русским внушали, что России нужна «сильная рука», — но, ау! Разве сильная рука правила нами?

Когда сын министра обороны сбивает старушку и отец говорит, что сын понес «моральный и физический ущерб», — разве это сильная рука? Когда президент приказывает оставить в покое «Домодедово» или «Волготанкер», а их все равно курочат, — это разве сильная рука? Когда президент увольняет генералов ФСБ, а они остаются на месте, и через полгода на коллегии робкий майор тянет руку и спрашивает президента: «Товарищ президент, вот вы генералов уволили, а они остались. Нам исполнять их приказания или нет?» — разве это сильная рука? Сила власти измеряется не количеством холуев, которые лижут ей сапог, а количеством выполненных распоряжений.

И знаете, что мне кажется самым большим символом этой эпохи? Сочи.

Президент Путин любит кататься на лыжах — и Сочи стал третьей столицей России. В сочинской резиденции принимают гостей, даже враждебных, неприятных. Из Сочи Путин летел в Нальчик, в час Беслана (и развернулся и улетел в Москву). Из Сочи он прилетел год спустя, на день, чтобы повстречаться в Москве с матерями Беслана, и улетел в Сочи опять.

Царь Петр перенес столицу России в Санкт-Петербург, чтобы прорубить окно в Европу. Президент Путин добавил Сочи, где можно в один день покататься на лыжах и поплавать на яхте. Сочи — и нефть. Что еще нужно от жизни?