Возможна ли в Беларуси четырехдневная рабочая неделя?

Ответ экономиста.

Все больше стран экспериментируют с четырехдневной рабочей неделей вместо привычных пяти дней. И пока в большинстве случаев результаты оказываются положительными, сообщает «Еврорадио».

На днях Исландия подвела итоги перехода на сокращенную рабочую неделю. В 2020-2021 годах на четырехдневный график без снижения зарплат перешел 51% жителей острова. Профессорка Университета Рейкьявика Катрин Олафсдоттир рассказала, что первыми новую систему испытали государственные учреждения.

— Все началось с правительства и муниципалитетов. Они попробовали это в нескольких учреждениях, и сработало очень хорошо. Люди были очень довольны. Таким образом, они начали работать четыре полных дня и половину пятого. И тогда, например, когда человек идет к врачу, он не должен «убегать» с работы.

После к эксперименту присоединился частный сектор. Каждая фирма должна была решить по-своему, как это сделать.

— Проблема возникла там, где была работа по сменам, например, три смены в день по восемь часов. Я знаю, что пожарная служба добавила смену, сейчас их четыре. Это вызвало определенные сложности. А в больницах, например, медсестры не хотели работать полный рабочий день, так как считали, что это слишком много. Но теперь они сказали, что будут определять менее 40 часов как полный рабочий день. И многие из них вернулись к работе.

Результаты эксперимента показывают, что исландцы более довольны таким графиком. Профессорка Олафсдоттир обращает внимание, что это краткосрочный показатель и пока сложно оценить, как ситуация будет выглядеть, например, через 10 лет.

В некоторых местах, чтобы не снизить объем производства, пришлось работать немного интенсивнее. Но, по словам экономистки, в большинстве случаев это получилось и изменения не повлияли на производство.

— Единственный необычный пример, который я знаю, — это то, что исторически похороны в Исландии проходили в рабочие дни. И сейчас у людей, работающих на кладбище, выходной начинается также в пятницу после обеда, поэтому мы не можем хоронить в пятницу. Это единственное, что поразило меня, но в остальном мы на самом деле не испытываем негативного влияния.

Среди плюсов профессорка Олафсдоттир выделяет то, что люди меньше «выгорают» на работе.

— Я верю, что эти расходы вернутся. Есть сложности, и люди были не согласны, но теперь, кажется, это выровнялось. Как я уже говорила, на некоторые места это не повлияло, в других пришлось нанять больше людей. Но я думаю, что долгосрочным эффектом будет то, что люди смогут работать дольше.

Можно ли подобные эксперименты представить в Беларуси?

Об этом Еврорадио спросило старшую научную сотрудницу аналитического центра BEROC, экономиста Анастасию Лузгину. По ее мнению, пока не все отрасли можно полностью переводить на четырехдневку.

— Мы должны понимать, что если при сокращенной рабочей неделе у людей остается тот же объем работы, то им придется работать эффективнее — или просто больше. Это не всегда возможно.

В таких сложных отраслях, как, например, строительство, или на каких-то заводах вполне возможно, что человек делает какое-то количество работы, производит какое-то количество продукта, но увеличить в день производство сразу вряд ли получится. Поэтому все же есть вопросы по переводу в целом.

По словам эксперта, вопрос, можно ли переводить белорусские предприятия и компании в такой режим, стоять сейчас не может.

— Если мы посмотрим, где компании уже много лет работают по сокращенной рабочей неделе, то, чаще всего, это развитые страны. Там активно внедряются современные технологии и эффективный менеджмент, позволяющие переходить на четырехдневную рабочую неделю без дополнительной нагрузки на человека. Несмотря на нагрузку, она остается посильной для сотрудников.

В Беларуси же это сложно сделать, так как есть проблемы с эффективностью работы ряда компаний, прежде всего, государственных. Перевод на четырехдневную неделю может значить только то, что если у человека остаются те же дедлайны, планы по выработке, это не только не улучшит ситуацию, но и ухудшит.

За такой короткий промежуток времени человек должен будет произвести то же количество продукта при отсутствии качественных изменений в плане технологий, улучшения менеджмента и так далее. Поэтому в Беларуси поднимать этот вопрос преждевременно.

По словам экспертки, в Беларуси могут возникнуть проблемы с такими экспериментами, так как «в экономике страны слишком велика роль государства». В результате страдает менеджмент: бизнес-технологии хоть и внедряются, но отстают от мировых трендов.

— Это проблема для Беларуси: неэффективное производство, которое идет вместе с большим государственным участием, например, невозможностью уволить людей, которые заняты в государственных компаниях, чтобы сохранить рабочие места. Не дай бог они попадут под сокращение — это ухудшает менеджмент фирмы.

Если бы это была частная компания, то с учетом действующего законодательства она могла бы оптимизировать штат людей. На госпредприятиях это сложнее. Поэтому это также уменьшает возможность кардинально перестроить модель государственного бизнеса.

Единственное, как считает Анастасия Лузгина, такое вполне возможно представить в белорусских IT-компаниях. В случае с другими отраслями белорусской экономики сделать сейчас такое сложно без дополнительной нагрузки на человека в течение рабочего дня или без ущерба для экономики.

— Даже европейские страны очень осторожно подходят к вопросу четырехдневной рабочей недели. Пилотные проекты есть, но впоследствии не каждая компания вводит новый график. Что можно действительно делать, так это, как показал ковид, вводить более гибкие графики для людей, чтобы работа не мешала личной жизни. Это, конечно, можно и нужно делать даже в тех условиях, в которых сейчас находится белорусская экономика.

— Какие должны быть условия, чтобы белорусская экономика могла вообще позволить себе такой эксперимент?

— Мы видим, что другие страны к этому подходят «эволюционно». Если взглянуть на ситуацию 100 лет назад, люди работали и по шесть дней в неделю, так как производительность была низкой и не было возможности существенно ее увеличить. Поэтому требовалось максимальное вовлечение людей в производственный процесс.

По мере развития технологий и экономики мы уже имеем пятидневную рабочую неделю с оплачиваемым отпуском, выходными и так далее. Причем если мы посмотрим на ряд европейских стран, то рабочая неделя, даже без введения четырехдневки, например, во Франции менее 40 часов.

Это происходит, когда появляются необходимые условия. Во-первых, нужно, чтобы к этому пришли сами компании, где работают люди, чтобы они поняли, что есть такая возможность без ущерба для работы.

Для этого нужен эффективный менеджмент: где-то перестроить производство, где-то внедрить инвестиции, чтобы за меньшее количество времени производить тот же продукт или больше в расчете на одного человека.

Опять же, это все технологии и качество менеджмента, чтобы не из-под палки все делалось — мол, ввели план и выполняем, — а чтобы, как в ряде европейских стран, постепенно. Там проводятся пилотные проекты, и на основе их результатов делаются выводы.

Если повышается эффективность, то, конечно, сократить рабочее время возможно. Но здесь все очень зависит от отрасли. На мой взгляд, с развитием искусственного интеллекта и технологий это будет все более реалистично.

— Пока говорят, что в результате экспериментов продуктивность остается на том же уровне, но качество улучшается, так как работники чувствуют себя лучше…

— Да, но есть разные исследования, и это не всегда так. Если мы говорим об офисных работниках, айтишниках, преподавателях, то их оптимизировать можно, повысить производительность и качество жизни людей. 

А если у тебя все равно стоит задача до конца года сдать здание за четыре дня работы вместо пяти, то тут как раз есть исследование, что у людей, наоборот, повышается уровень стресса.

Если будет еще больше автоматизации, людей в строительстве заменят, например, роботы, то вполне возможно ввести четырехдневку. И, скорее всего, так оно и будет. Но это происходит эволюционно и в зависимости от отрасли, где-то быстрее, где-то медленнее.

Вы можете поддержать сайт Charter97.org следующим образом:

РАСЧЕТНЫЙ МУЛЬТИВАЛЮТНЫЙ СЧЕТ ДЛЯ ПОЖЕРТВОВАНИЙ:

Название банка: Bank Millennium S.A.
Адрес: ul. Stanislawa Zaryna, 2A, 02-593, Warszawa
IBAN: PL97116022020000000216711123
SWIFT: BIGBPLPW
Название владельца счета: Fundacja “KARTA ‘97”
Назначение платежа: Darowizna na cele statutowe

Связаться с нами можно по адресу [email protected]