Солидарность как встроенная утилита

Помощь политзаключенным – образ жизни до конца диктатуры.

Белорусы – гении солидарности. Эту фразу я не устаю повторять много лет. На днях прочитала, как жители Солигорска выстроились в очередь, чтобы сдать кровь для своего земляка, больного лейкемией, - и снова повторила: гении солидарности, что тут еще сказать.

Все еще помнят, как в Новой Боровой три года назад отключили воду, и из всех районов Минска горожане повезли канистры и бутылки с водой, чтобы помочь. Все помнят, как частные медцентры бесплатно лечили пострадавших во время протестов, как владельцы кафе впускали спасающихся от ОМОНа и закрывали двери перед силовиками, как автомобилисты-добровольцы дежурили возле Окрестина и жодинского СИЗО, развозя по домам выходящих после административных арестов. Это – первые приходящие в голову примеры из недавнего прошлого. Но так было всегда.

Возможно, солидарность и готовность немедленно прийти на помощь – это некая встроенная в программное обеспечение белорусского мозга утилита. Мы с ней рождаемся и не замечаем, как она работает, пока это не становится видимым всему миру. И только тогда, когда мир начинает громко восхищаться, мы смотрим друг на друга и удивляемся: надо же, а ведь действительно умудряемся делать какие-то очень важные вещи, не замечая этого. Утилита, знаете ли.

Политзаключенные в Беларуси были всегда. Разве что «при Шушкевиче», в те удивительные три года бедности и свободы, трудностей и радостей, отчаяния и надежд, никого не сажали за мысли и слова. А потом пришел Лукашенко, и слово «политзаключенный» вернулось в лексикон тех, кто надеялся его никогда больше не произносить. Первым политзаключенным нового времени стал поэт Славомир Адамович, которого арестовали за стихотворение «Убей президента». И во время первого «Чарнобыльскага шляха» Алесь Беляцкий собирал деньги в помощь семье Славомира. В 2006 году на Площадь к палаточному лагерю протестующих минчане шли, не сговариваясь, с теплыми вещами, едой и термосами с чаем. В 2010 – собирали деньги для семей политзаключенных. Потом – на оплату штрафов за «тунеядские» митинги и на помощь семьям арестованных по делу «Белого легиона». И так – все время, до сегодняшнего дня. Причем до 2020 года – без телеграм-каналов, а еще раньше – без социальных сетей и даже иногда без мобильных телефонов. Сейчас даже невозможно представить, как мы тогда ухитрялись встречаться, знакомиться, договариваться и помогать без всяких средств связи и координаторов. Утилита работала – других версий нет.

В этом постоянстве – главная особенность помощи политзаключенным: это не телемарафон, не шоу, не акция. Это образ жизни белорусов до тех пор, пока существуют диктатура и репрессии. Марафоны хороши, когда нужен срочный разовый сбор – к примеру, жертвам стихийных бедствий техногенных катастроф. Тут все понятно: действовать нужно быстро, решительно и, скорее всего, однократно. Но когда речь идет о политзаключенных, важнее всего не разовые акции, а постоянная помощь. Это все равно что вторая работа. Например, в воскресенье вместо выходного ходить гулять с детьми, чьи родители сидят на «домашней химии» и не могут в выходные выходить из дома. И не один раз пойти погулять с детьми, а постоянно. Можно устраивать вахты с друзьями: сегодня ты, завтра я. Или регулярно покупать продукты для передач в СИЗО, взяв «под опеку» конкретную семью. Или оплачивать доставку тех же продуктов, но не для передач в СИЗО, а для семьи политзаключенного, оказавшейся в сложном финансовом положении. Вариантов очень много, причем как в Беларуси, так и за ее пределами. Главное – сделать это привычным, непременным, обязательным. Возможно, не всегда приятным, но необходимым. Одноразовый перевод денег – это откуп: вот, я молодец, я перевел, я помог. Постоянная помощь семье политзаключенного, которую ты знаешь или находишь через соцсети или правозащитников, - это осознанное, протяженное во времени действие. Работа, волонтерство или, если угодно, образ жизни.

Кстати, по собственному опыту (к счастью или к несчастью, довелось побывать и политзаключенной, и женой политзаключенного) могу сказать: важнее всего для политзека – знать, что о его семье заботятся. Приходят, звонят, пишут, приносят подарки детям, покупают продукты и помогают родным довезти до тюрьмы тяжеленную сумку с передачей. Пока не познакомишься с семьей политзаключенного, не узнаешь, что ей действительно нужно. Возможно, даже не деньги, а простая физическая помощь.

А познакомиться легко – теперь-то уж точно в каждом белорусском городе есть семьи, где кто-то сидит по политическим статьям. И я не сомневаюсь, что мы – 97 процентов, надеюсь, по-прежнему актуальная цифра – сможем позаботиться о каждой семье. Мы же гении солидарности, в конце концов. У нас есть такая утилита.

Ирина Халип, специально для Charter97.org