Минск-Москва: Транзит власти, или Нас ждет война за Беларусь?

Для Путина Лукашенко «шестерка».

Есть реальность - и есть белорусская политика.

Реальность такова: белорусы, которые понимают опасность, что грозит стране, собирают подписи за выход из договора «о Союзном государстве», а глава Республики Беларусь ведет переговоры с главой Российской Федерации об углублении интеграции до такой, которая бы удовлетворяла главу РФ, глубины. До такой глубины, на которой Беларусь и Россия сливаются в одно государство.

«Россия не посягает на нашу независимость! Путин - мой друг!» - успокаивает белорусов белорусский политик Лукашенко.

«Зачем Путину Беларусь, если это экономически не выгодно? России выгоднее иметь на западе страну-союзницу, чем губернию РФ, так что потеря независимости нас не ждет», - подпевают Лукашенко всякие (и не только прикорытные) баюны. Им из той же России говорят (как недавно сказал это опытный в российской политике, в ее кремлевском закулисье главный редактор радио «Эхо Москвы» А. Венедиктов): «Надо понимать, что российская элита считает, что Россия, Украина и Беларусь - один народ . Надо понимать, что от этой идеи никто не отказался, что это не просто каприз Путина, а мнение большинства российской элиты, поэтому история «глубокой интеграции» и ускорилось», - а они этого не хотят слышать. Почему? Ведь им наплевать на то, будет Беларусь, или нет! У них свои, «наднациональные» интересы.

Я не говорю, что они не любят Беларусь. Возможно, любят. За что ее не любить? Но им не болит.

Мне больно. Невыносимо. Беларусь во мне кровью стекает - с тяжело, почти насмерть раненым языком, историей, культурой. И через эту боль я знаю о том, что нас ждет, больше, чем все баюны Лукашенко вместе взятые.

Нас ждет война за Беларусь. Война на выживание. Она уже идет - и даже назначена дата подписания условий капитуляции в этой войне: 21 июня. За день до начала той войны, которую назвали Великой Отечественной. А на 20 июня глава РФ назначил «прямую линию». Этот прямое психологическое давление - составляющая гибридной войны.

Все это можно было бы считать случайным, но не в сегодняшней ситуации. Она вообще напоминает предвоенную ситуацию 1941 года. После подписания договора о ненападении («союзного договора») между СССР и Германией советская пропаганда два года доводила советским людям, что Сталин и Гитлер - друзья. 21 июня немцы уже в Бресте, утром 22-го они стреляют, а Сталин говорит, что это не война, а провокация. Кстати, чтобы избежать войны, чтобы остаться в Кремле, а не оказаться за Уралом, куда переселить его вместе с СССР собирался его «друг», Сталин пытался откупиться. Предлагал Гитлеру забрать Украину, Прибалтику, Бессарабию, Буковину, Карелию ... «Друга» такое предложение не устроило - и зимой 41-го немецкие войска были под Москвой.

Почему, когда у СССР была самая большая в мире армия, у которой хватало танков, самолетов, орудий? .. Потому что народ, убаюканный песнями о дружбе и братстве, не был готов к сопротивлению.

Почему Гитлера не удовлетворила территория Украины, которую Сталин отдавал ему без войны? Потому что помимо территорий, Гитлеру еще был нужен памятник. Как герою, как богатырю, который возродил империю, как освободителю Европы от коммунизма - и в конце концов, как мессии. Эдакой видел он свою историческую роль.

Путин начал войну с Украиной не только потому, что ему нужен Крым. Более того: Крым ему совсем не нужен. Как не нужна и Беларусь. Ему нужен памятник. Все остальное у Путина есть.

Памятники - психическая болезнь власти. И проклятие народа, на крови которого они появляются.

В самом начале своего президентства Путин предложил белорусам присоединиться к РФ добровольно (полностью или губерниями), сейчас - через давление. Никогда от этой политики он не отступал, и если в начале она была связана только с имперскими амбициями, так теперь еще и с личным интересом. С памятником сборщику разбросанных через досадный исторический случай «исконно русских земель», герою, богатырю, который возродил империю. С этого сочетания великодержавного с личным и следует нынешняя угроза нашей независимости.

Вот что должны мы осознать, вот с чего должны исходить, если хотим защитить Беларусь, отстоять ее как суверенное государство.

Есть еще одна причина, по которой Путин будет добиваться присоединения Беларуси к Российской Федерации. Это проблема президентских выборов 2024 года, в которых согласно Конституции нынешний глава РФ не может участвовать. Много кто утверждает (как тот же главный редактор радио «Эхо Москвы» А. Венедиктов), что сохранить власть Путин может проще, без «союзного государства». Он может изменить Конституцию, как Лукашенко изменил.

Да, может. Но делать этого он не станет. И как раз потому, что это сделал Лукашенко.

Последний тезис можно было бы не уточнять, но уточню. Нельзя не учитывать характер Путина, его психологию. Он человек «понятий». Он, если воспользоваться терминологией уголовного мира, в котором живут сегодня и российская, и белорусская власти - «пахан». Лукашенко для него, - по той же уголовной терминологии, - «мужик». Если не «козел» или «шестерка». И пахан не может действовать теми же способами, играть теми же краплёными картами, которыми играют «шестерки». У него свой крап. Имперский, а не местечковый. И сегодня крап этот - «союзное государство». С подписью Лукашенко под соглашением о создании такого государства.

Вот где настоящая политическая игра. И не только, даже не столько с Лукашенко, сколько с Западом.

Проблема «2024» не только проблема Путина. Это (что очень важно) - проблема всего его олигархата, которому нужно сохранить нахапанное, закрыться от возможного русского бунта, «слепого и беспощадного». Так вот «союзное государство» - лучшая завеса. «Добровольно» присоединенная Беларусь - это даже не аннексированный Крым. Представьте, на какую высоту - с салютами и победными маршами - снова поднимется дух «русского мира»!

Дух этот материализуется в огромные расходы, в экономические потери? Да. Но кто в России ради «Минскнаш!» будет обращать внимание на экономику? Тем более, что уже столько вбухано в этот инвестиционный проект. Поэтому миллиардом меньше, миллиардом больше. Крымский мост.

Разговоры, которые начал Лукашенко об изменениях в Конституции, или даже о новой Конституции, шаг по «крымскому» мосту. Любые изменения в Конституции - это референдум, а мы имеем результаты трех предыдущих референдумов. Из-за них не стало полноценного парламента, независимого суда, национальной символики, белорусского языка - теперь может не стать самой Беларуси. И если баюн мне рассказывает, что новая Конституция - шаг к плавному «транзиту» власти, я с ними почти согласен. Да, плавному. Да, транзиту. Но не от авторитаризма к демократии, а из Минска в Москву.

Когда-то Лукашенко мечтал стать президентом в Москве. Теперь - транзитом - может стать вице-президентом. Или премьер-министром. Но за Уралом - и то не надолго. Так что по сути перед ним вопрос: быть или нет быть? Вот что стало результатом его «хитрой» (разумное дитя сосет две матки) политики, из-за которой перед вопросом быть или не быть он поставил Беларусь.

Что ему делать, чтобы быть? Предложить территорию?.. Это «зауральский» вариант. Другой, - чтобы была Беларусь, - бросить играть в «единственного гаранта», в «вождя», который все решает за всех. Бросить игры в таинственность, секретность, открыто сказать обществу о том, что на самом деле происходит, чтобы вывести страну из летаргического сна, чтобы народ готов был к сопротивлению. Если это страшно сделать самому, не мешать тем, кто не боится, допустив всех активных представителей общества к выборам: парламентским и президентским. Если принято решение менять Конституцию, то уже сегодня объяснить: как, в чем и для чего? - и вынести это на всенародное обсуждение... А если хочется памятник, так помнить, что памятники разные бывают. К каким-то цветы носят, а какие-то сносят - и проклинают тех, кому они были поставлены.

Владимир Некляев, Facebook