Моя история любви

Невероятное ощущение молодости и скорых перемерен.

«Хартия’97» для меня началась с радиоприемника. Если честно, двадцать лет назад я не очень хорошо понимала, что это за «Хартия» такая и с чем ее едят. Словосочетание «гражданская инициатива» звучало, как иностранный язык. Вспоминалась только фраза школьного комсорга: «Инициатива наказуема!» Так, впрочем, с течением времени и произошло. И, судя по арестам и убийствам, гражданская инициатива куда более наказуема, нежели любая другая.

Помню, как меня удивляли визиты в редакцию газеты «Имя» Дмитрия Бондаренко. Я знала только, что он успешный пиарщик, окончивший институт физкультуры. А тут – приходит и часами разговаривает с Николаем Халезиным, нашим гением, и Петром Марцевым, нашим издателем. «Что тут делает этот спортсмен?» - шипела я. Они смотрели на меня с сожалением: мол, ничего-то ты так и не поняла, дурища.

Я действительно не понимала, почему такой ажиотаж вокруг некоего сбора подписей под декларацией с красивыми, умными, но такими, казалось, общими словами. И только потом, постепенно, начала понимать, в чем смысл и как важно то, что произошло.

Тогда в Беларуси появились политзаключенные-дети. 25 августа 1997 года юные активисты оппозиции Алексей Шидловский и Вадим Лабкович были арестованы за политические граффити. Алексею едва исполнилось 18, Вадиму – 16. Бесстрашные мальчики не только расписали столбцовский райисполком лозунгами «Жыве Беларусь!» и «Позняк – наш президент!», но и умудрились заменить красно-зеленый флаг на здании исполкома на национальный, а еще – увешать весь город национальными флагами. Это было так вызывающе и так дерзко, что даже возраст Лабковича не стал препятствием для его ареста. Вадим и Алексей провели полгода в СИЗО. В феврале 1998 года их приговорили к полутора годам колонии.

Только Лабковичу как несовершеннолетнему дали отсрочку на два года. А Леша Шидловский отправился в тюрьму.

Когда Вадима освободили в зале суда, назначив отсрочку, «Хартия’97» уже была подписана и действовала. И тогда я наконец узнала, как это работает. В редакцию снова пришел Дмитрий Бондаренко. Никакого интернета в домах еще не существовало - он и в редакциях редко встречался. Тогда еще все слушали радио «Свабода». (Одноименную газету, к слову, той же осенью девяносто седьмого закрыли.) Дима говорил, что нужно как-то поддержать Лабковича. И мы решили купить Вадиму хороший радиоприемник, который ловит все типы волн, чтобы самый юный в стране политзаключенный, чьи права существенно ограничивала отсрочка исполнения приговора, мог слушать свободное радио на белорусском языке.

А в октябре, за месяц до появления «Хартии’97», за участие в акциях протеста арестовали Вадима Кабанчука. Весной, когда Вадим сидел уже почти полгода, я передала деньги его семье. К тому времени благодаря радиоприемнику в коробке я уже поняла, что такое гражданская инициатива и как работает Хартия. А потом Вадим вышел на свободу, пришел и сказал: «Если кому-нибудь нужно морду набить, только скажи». И, представьте себе, именно эта фраза для меня в какой-то мере стала квинтэссенцией «Хартии’97». Не в смысле морды, конечно. Просто для меня самое важное – знать, что мы все где-то близко друг от друга и всегда можем прийти на помощь. Это и есть гражданская инициатива.

Да, потом в истории «Хартии’97» появилось много других составляющих и много новых людей. Появился сайт, который смог стать самым популярным в Беларуси, прошли десятки классных акций, о которых вспоминают до сих пор, присоединились замечательные люди, которыми может гордиться страна.

Но для меня Хартия – это все тот же радиоприемник. И те слова Вадима Кабанчука. И огромная растяжка «Дыктатура - гаўно!», которую развернули посреди площади Якуба Коласа Николай Халезин и Олег Бебенин вместе с белорусскими рок-музыкантами лет двадцать назад. И Витя Ивашкевич, живой и радостный, в редакции «Рабочего».

И невероятное ощущение бесконечной молодости и скорых перемен. Как в юности, когда не хочешь засыпать ночью, чтобы не пропустить что-то очень важное и прекрасное. А в том, что оно непременно произойдет прямо завтра, рано утром, даже сомнений нет. И еще все живы, и никто никогда не умрет.

И, конечно, для меня «Хартия’97» – это любовь. Ведь благодаря Хартии я вышла замуж за Андрея Санникова. Потому что именно с ним, еще незнакомцем, я ехала к Вадиму Лабковичу с радиоприемником. Потом мы долго ждали автобуса – нам было по пути. И в конце концов поженились.

Правда, от ожидания автобуса до счастливого замужества прошло несколько лет, но все равно история любви для меня – это и история «Хартии’97».

Хартия, я люблю тебя.

Ирина Халип, специально для Сharter97.org