Павел Селин: Путин и Лукашенко - политические животные

Но никакая диктатура не вечна, уверен известный российский журналист.

Павел Селин — бывший глава корреспондентского пункта российского телеканала НТВ в Беларуси. За острые репортажи о ситуации в стране был депортирован белорусскими властями с запретом на въезд на 5 лет. Несколько лет вел на НТВ программу «Последнее слово». Уволился с телеканала в сентябре 2012 года, проработав на нем 15 лет.

На днях Павел Селин посетил в Варшаву и дал интервью главному редактору сайта charter97.org Наталье Радиной.

- Павел, сейчас все больше российских политиков говорят о том, что ситуация в России напоминает ситуацию в Беларуси. Ты долго жил в Минске, тебя оттуда депортировали, запретили въезд в Беларусь на пять лет, то есть ты хорошо знаком с белорусскими реалиями. Действительно ли наши страны стали так похожи?

- Абсолютно. Я являюсь сторонником так называемой теории российско-белорусской временной петли. Ничего нового здесь нет. Все то, что происходило в Минске, через несколько лет происходит в Москве. Это касается свободы слова, свободы партий, свободы личности.

Что касается свободы слова, то сейчас уничтожены практически все свободные телевизионные площадки. Ни один телевизионный канал не является в полном смысле свободным. Остались какие-то крохотные площадки с очень ограниченным полем для деятельности. Это, в первую очередь, программа «Неделя» с Марианной Максимовской на РЕН-ТВ, отчасти «Центральное телевидение» с Вадимом Такменевым на НТВ. И единственная площадка, на которой многое возможно, это телеканал «Дождь», который является интернет-телевидением. Это очень небольшой охват.

Что касается свободы партий, то все политические партии, которые могли бы составить реальную конкуренцию, запрещены или не зарегистрированы. Например, это партия ПАРНАС (Партия Народной Свободы). Такие партии не допущены к политической жизни. Нет оппозиции ни в исполнительной, ни в законодательной власти. Нет, соответственно, рычагов влияния. Власть абсолютна, автократична, и семимильными шагами приближается к тоталитарной форме правления. Что касается свободы личности, то посмотрите, что происходит с Навальным, это ярчайший пример.

- Что, на твой взгляд, происходит с Навальным?

- Навальный – это Ходорковский для простых людей. Ходорковский в 2003 году стал «черной меткой» крупного бизнеса. Навальный сейчас – «черная метка» и показательный процесс для всех, кто хочет заниматься оппозиционной деятельностью или критиковать власть. То есть, на примере Ходорковского всем олигархам показали: ребята, давайте все к ногтю или будете сидеть, как Михаил Борисович. Сейчас Навального показывают всем, кто ходил на митинги на Болотную, на Сахарова, показывают, что будет с ними, если они будут дальше этим заниматься. У меня пессимистичный прогноз. Думаю, что его, к сожалению, посадят по абсолютно надуманному обвинению.

- Сегодня участника «болотного дела» Константина Лебедева приговорили к 2,5 годам колонии, несмотря на то, что он пошел на сделку со следствием.

- Заметь, он пошел на сделку со следствием. Наверняка, оговорил себя и, возможно, сдал товарищей и так далее. И, тем не менее, 2,5 года реальных, а не условных. Хотя, наверное, обещали, что будет условный срок. Это демонстрация того, что будет с нами со всеми. Нам говорят: никаких митингов и акций протеста. Не хотите сидеть в тюрьме - оставайтесь дома.

- А не напоминают ли тебе эти события 19 декабря 2010 года в Минске, когда оппозицию тоже обвинили в организации массовых беспорядков?

- Один в один. Это все петля. Все то, что происходило в Минске, потом происходит в Москве. Абсолютно тот же вариант. Сейчас появились сообщения о том, что там тоже, скорее всего, была группа провокаторов. Это люди в черных масках, которых милиционеры пропускали туда и обратно. Они хватали людей, и они же пытались пробить цепь ОМОНа. Один сценарий: массовая акция, провокация, задержания, суды, тюрьма. Но в Минске, конечно, еще жестче было. Арестовали всех кандидатов в президенты, даже тебя, журналистку... Все было более брутально и грубо. В России все более иезуитски и тонко, но суть та же.

- Ты ушел с НТВ, проработав там 15 лет. Причем от внештатника в Воронеже до ведущего своей собственной программы. Жалко было уходить?

- Слово «жалко» - слишком слабое для этого процесса. Это не просто жалко, обидно. Это все очень слабые определения для того, чтобы высказать чувства, которые меня переполняли и до сих пор переполняют. Я пришел на телеканал, потому что мечтал работать там, потому что это был самый мощный, открытый и свободный канал в стране. Прошел огромный путь и потом с ним сделали вот это. Сделали очень иезуитски в течение огромного периода времени с 2001 по 2012 год.

За 11 лет они очень цинично взяли и вынули начинку из канала, оставив внешнюю форму, этот зеленый шарик-логотип, но выкачали из него всю либеральную составляющую и вкачали туда то, что сейчас представляет из себя НТВ – криминал, попса и желтуха в своих худших проявлениях. Теперь там очень сильная идеологическая, пропагандистская составляющая. Вспомни фильмы про Ходорковского - они же на НТВ сначала стали появляться, все эти жуткие «Анатомии протеста», про то, на какие деньги действует оппозиция.

- Но фильм «Крестный батька» порадовал белорусских зрителей.

- Этот фильм порадовал, но это тоже был заказ Кремля. Я процитирую Бориса Немцова: «Они очень похожи - Путин с Лукашенко. Они ненавидят друг друга лютой ненавистью, но они одинаковы». У них есть периоды любви и ненависти. Они политические животные.

Периоды любви и ненависти сменяют друг друга. Был период политической ненависти – появился «Крестный батька». Сейчас, когда будет любовь на российской авиабазе, никаких «батек» даже в мыслях не появится: ни на НТВ, нигде. У меня есть предчувствие, что когда Лукашенко решит закрыть российскую базу, появится еще несколько «Крестных батек». Я сейчас делаю такое предсказание на будущее.

Они сделали из моего канала то криминально-попсово-желтушное болото, которое из себя сейчас представляет НТВ. Представьте ситуацию: у вас запивает любимая мама, которая вас воспитала, дала вам все. Но вы не перестаете любить свою маму, вам за нее очень горько, больно и обидно, но вы надеетесь, что когда-нибудь она поправится. Я точно также думаю: когда-нибудь это произойдет и с моим каналом.

- А пока чем ты занимаешься?

- Делаю несколько проектов сразу. Самые постоянные – это еженедельная десятиминутная программа «Мегаполис», которая выходит по пятницам в 18 часов на RTVi - это самый крупный зарубежный русскоязычный канал. В программе выходят социальные и культурные новости Москвы.

Сейчас я сделал девятиминутный специальный репортаж для программы «Парфенов» на «Дожде» в 9 часов вечера по воскресеньям. Это такая реинкарнация «Намедни», откуда мы все вышли. Очень надеюсь, что ребята и дальше будут мне предлагать какие-то темы.

Сейчас я абсолютный фрилансер, свободный художник. Сделал цикл на ТВ-3, который ведет восьмисерийное расследование. Есть еще очень серьезное предложение от одного из главных украинских телеканалов, которое в стадии обсуждения и рассмотрения, поэтому детали пока не буду раскрывать.

Еще сделал большой фильм в качестве исполнительного продюсера и автора сценария на канале «Россия» про Черномырдина, фильм назывался «ЧВС». Сергей Брилев был ведущим, но делали вместе.

У меня очень разновекторная жизнь, которая стала более суматошной. Я даже не могу сравнить по деньгам: стал я зарабатывать больше или меньше. Но то, что жизнь стала более насыщенной - это да. Сейчас я могу себе позволить заниматься диаметрально противоположными проектами.

- То есть, ты советуешь журналистам не бояться уходить из официальных СМИ?

- Я советую журналистам не попадать на государственные СМИ, особенно на сегодняшние российские и белорусские. Хотя мы сделали с Брилевым очень достойный фильм «ЧВС». Но это потому, что, как мне кажется, речь идет о прошлом. О сегодняшнем политическом дне, я думаю, ничего подобного на крупном государственном канале сделать невозможно.

- Немцов вчера сказал в Минске, что Беларусь станет свободной быстрее России. Ты с ним согласен?

- Конечно, хотелось бы на это надеяться. Ты знаешь, что для меня значит Беларусь и все, что с ней связано. Но мне кажется, надо, чтобы произошел коренной слом системы, как это было в Советском Союзе в середине 80-х, а потом в начале 90-х. Народ должен понять, что так жить больше не может.

Хорошо помню «перестройку». Я заканчивал школу и помню, как стоял в Старом Осколе в очереди за хлебом. Когда привезли этот хлеб, толпа бросилась, сметая все на своем пути и вырывая буханки друг у друга. Я меньше всего хочу, чтобы в Беларуси или России происходило что-либо подобное. Но, к сожалению, я понимаю, что пока народ не будет доведен до крайности, абсолютно ничего кардинального в изменении строя произойти не сможет. Когда людям будет нечего есть из-за «мудрой» политики правителей, вот тогда, наверное, что кардинальное может произойти. Пока есть позиция «лишь бы не было войны», поддерживаемая пропагандистскими методами, ничего не произойдет.

19 декабря в Минске на площади было огромное количество людей, но произошло жесточайшее подавление, потому что государство дико боится каких-то перемен и не идет ни на какие компромиссы с народом, с людьми, с недовольными. То же самое было в России 6 мая 2012 года. Та же схема: задавить, подавить, никаких переговоров, не дай Бог, пустить оппозицию в депутаты, в правительство.

Но я вспоминаю, как в 1968 году на Красную площадь вышло 8 человек протестовать против ввода советских войск в Чехословакию. В конце 80-х и начале 90-х на той же самой площади было уже несколько миллионов. Вот это на самом деле свидетельствует о том, что никакая диктатура не вечна.