Некляев ответил на вопросы Статкевича

Николай Статкевич уже два года ждет ответа на некоторые вопросы.

Николай Статкевич утверждает, что некоторые экс-кандидаты в президенты требовали его превентивного ареста перед 19 декабря.

«В моем деле были показания одного кандидата, который рассказал, что за несколько дней до мероприятия на улице обратился к подполковнику милиции, чтобы тот передал начальству, что меня надо арестовать до 19-го. Есть в деле и подтверждение показания того подполковника. Насколько я знаю, это был не единственный кандидат, который требовал моего превентивного ареста», - написал Николай Статкевич в письме жене Марине Адамович. Письмо датировано 24-25 декабря прошлого года, передает «Радыё Свабода».

«Мне имена этих людей известны, - говорит Марина Адамович. - Но озвучивать их сейчас нецелесообразно».

«Я не видел уголовного дела Статкевича, - отвечает лидер «Говори правду» Владимир Некляев. - В моем уголовном деле было нечто подобное. Но обвинять бездоказательно людей я не могу. Были там и фамилии. Но для того, чтобы я их назвал, мне нужно показать документы. Эти документы пока что там, где мы их не можем взять».

Свои вопросы в письме Николай Статкевич адресует как раз Владимиру Некляеву, которого называет Прокофьевичем. Именно с ним рядом он был в тот вечер. Но, как следует из его письма, не по своей воле. Причем то, что произошло, он называет «подставой».

В частности, Статкевич утверждает, что в офисе кампании «Говори правду» оказался неожиданно для себя. Мол, Некляев не явился в назначенное для встречи место.

«Потом приехал его шофер, чтобы отвезти на новое место встречи, отказавшись говорить, где это место. Но завез на офис. Уйти оттуда с Сергеем мы не могли, потому что боялись, что возле офиса нас вдвоем легко задержат, а ведь я обещал людям быть на площади», - написал он в письме.

«Для меня это шок, - взволнованно повторяет Марина Адамович. - Я знала о том, что место встречи было неожиданно изменено, была тайная доставка. Но то, что было нарушено предварительное условие... Я несколько дней уже не могу прийти в себя».

Раскрывать людей, имена которых упоминаются в письме, она отказывается.

Конкретно этот момент лидер «Говори правду» Владимир Некляев комментировать не стал. «Это мы будем обсуждать только с Николаем Статкевичем, - говорит он. - Сейчас вслух об этом говорить - то же самое, что давать показания следователю КГБ».

Похоже, что Статкевич сомневается в целесообразности выхода команды Некляева из офиса, когда их сильно избили люди в форме сотрудников правоохранительных органов.

«Но ведь я и понять не мог, как они собираются идти. С точки зрения противной стороны, которая была почему-то предупреждена об этом походе и его формате, это выглядело, как обращенный к ним мессидж: «Нам плевать, что вас далеко за 100 тысяч вооруженных и подготовленных. А мы, 30 мальчиков и девочек, силой прорвемся вместе со своим бусиком через вас», - пишет Статкевич.

Владимир Некляев объясняет действия своей команды таким образом: «19 декабря 2010 года примерно в 13:30 была задержана резервная машина «Говори правду» со звукоусиливающей аппаратурой. Стало понятно, что наш план тайного подвоза аппаратуры к Площади провалился. Ведь вторая машина с аппаратурой, которая стояла возле нашего офиса, была под пристальным вниманием».

По словам Некляева, предварительно они со Статкевичем собирались идти на Площадь отдельно, но конфискация аппаратуры изменила все планы.

«В два часа дня я публично на избирательном участке, где вычеркивал из бюллетеня Лукашенко, призвал всех, журналистов в том числе, помочь нам доставить на площадь звукоусиливающую аппаратуру. Прикрыть этот микроавтобус. Здесь нет никакой тайны».

«Сегодня кажется, - продолжает Некляев, - что все было предопределено. Но в то время однозначного ответа на вопрос, как поведет себя власть, не было. Скорее был ответ, что брутальных действий не будет. Из этого мы и исходили. Поэтому и был изменен план доставки звукоусиливающей аппаратуры, без которой Площадь не могла состояться».

«Ни разу за все время кампания «Говори правду» не упоминала, что там был Николай. Лишь однажды Некляев через полтора года после Площади упомянул, - говорит Марина Адамович. - Для меня все это очень больно».

«Я не могу ничего объяснить, - отвечает Владимир Некляев. - Причины того, что произошло, не известны ни мне, ни Николаю, ни Марине. Причины мы узнаем только тогда, когда будем иметь доступ к тем сейфам, где они лежат. И ответы получим только после того, как люди, которые эти жестокие приказы отдавали, потеряют свою власть. Тогда они ответят за все, что они натворили, и не только за 19 декабря 2010-го».

Избитый при нападении на команду Некляева Статкевич называет свое состояние здоровья одной из причин ошибок, которые он сам сделал на Площади:

«Например, я неточно выразился, выступая на Октябрьской. Некоторые осмелевшие друг перед другом и перед людьми кандидаты повторили мою неточность. А потом мне пришлось перенимать и заворачивать людей от «красного» дома. На Независимости пришел момент, когда людей надо было оттуда уводить. Своей звукоаппаратуры у меня не было (как и денег на нее). Поэтому пытался взять микрофон у парней Андрея. А те передавали его на трибуну и, когда я на нее забирался, вниз. Я дважды залазил на эту трибуну едва ли не с метровыми ступенями на покалеченной ноге и понял, что больше не заберусь. Потом мне тот микрофон сами дали, но уводить людей было уже поздно – не дали бы пройти».

Николай Статкевич считает, что некоторые кандидаты могли быть заинтересованы в том, чтобы его лично на Площади не было.

«Во-первых, если бы я не смог дойти до площади, то некоторые кандидаты попытались бы реализовать заранее спланированный ими «римейк» 2006 года. Только довести людей они планировали уже не до площади Победы, а на 150 метров дальше - к зданию TV. Якобы эфира требовать. Крутых заявлений наделали, а тут надо же «за базар отвечать». Правда, у этого плана было одно существенное (под 90 кг) препятствие - я».

«Прошло два года, а ни один человек не счел целесообразным инициировать публичное обсуждение того, что произошло, - говорит Марина Адамович. - Хотя бы о тех вещах, которые касаются простой человеческой морали. Но я уже даже и не жду».

Почему Николай Статкевич задает эти вопросы сейчас? Он сам пишет, что два года ждал объяснений: «Считаю, что я и так долго ждал с этими вопросами. Я никого не обвиняю, не выдвигаю конспирологических версий. Я просто хочу услышать хоть какое-то объяснение этой «подставы».

Марина Адамович в ответ на этот вопрос передает слова мужа: «Николай сказал, что до «парламентской» кампании не хотел, чтобы любые недоразумения были использованы «за» или «против». Люди должны были сами определиться».

Журналисты спросили у Владимира Некляева, попытался ли он ответить Николаю Статкевичу на его вопросы письмом. «Читают эти письма другие люди, - отвечает Некляев. - Писать для них то, что я могу сказать только Статкевичу, было бы с моей стороны глупо».

«То, что это письмо дошло без всякой цензуры, - это знак. Каким-то образом это показывает, что и Статкевич, и другие политзаключенные в скором времени могут быть освобождены», - считает Владимир Некляев.