Спецслужбы проникают в квартиры, как бандиты

Активисты заявляют о все более частых случаях тайного проникновения к ним в жилища неизвестных лиц.

Они подозревают в этих незаконных действиях сотрудников милиции и спецслужб. Попытки завести уголовные дела на неизвестных злоумышленников пока безрезультатны, передает «Радыё Свабода».

В арендованную активистами «Молодого фронта» квартиру в Минске проник неизвестный или неизвестные. Кроме следов обыска, молодофронтовцы отметили исчезновение агитационных материалов. По словам заместителя председателя «Молодого фронта» Анастасии Положанко, это не был официальный визит правоохранителей в рамках некоего уголовного или административного дела. Активистка подозревает, что ключи от квартиры были взяты во время ареста одного из молодофронтовцев: Николая Демиденко, Владимира Яроменка, Романа Васильева или Михаила Мусского:

«Молодофронтовец, оставшийся на свободе, пришел вечером домой и увидел, что вещи в квартире вверх дном, все вывернуто из всех шкафов. И видно было, что квартира не была взломана, хозяевам не сообщали о проникновении. Было понятно, что у них был ключ, которым они открыли квартиру и зашли. Похожий был случай недавно с Настей Шулейко, в квартиру которой, когда она была «на сутках», также проникли. Когда она вернулась после ареста, то не нашла в квартире ноутбук и фотоаппарат. Это было позавчера, 30 апреля».

Анастасия Положанко рассказала о такой практике, которая действует уже более полугода: личные вещи административно осужденного остаются в райотделе милиции, а не присылаются в изолятор на Окрестина, где содержится арестант, как было раньше. Так милиционеры обошлись и с вещами самой Анастасии в сентябре прошлого года, когда ее посадили на Окрестина. Жалобы в милицию, чтобы ее сумку с личными вещами привезли в изолятор, не сработали, вспоминает Анастасия Положанко:

«Обыски не могут проходить просто так. Они, как правило, связаны с заведенным уголовным делом. Ты хоть понимаешь, с чем это связано. А теперь - это просто такой бандитизм. Люди максимально упростил себе задачу. Не нужен ни ордер, ни понятые. Пришли, открыли дверь, забрали что надо и ушли».

В милиции отказываются комментировать обвинения молодофронтовцев и говорят, что гражданам, которые считают себя пострадавшими, нужно обращаться в органы милиции по месту жительства с заявлениями о проникновении в жилище. Но будет ли от этого толк?

В конце января после 4 дней административного ареста вышел на свободу из изолятора на Окрестина правозащитник Олег Волчек. Когда бывший следователь прокуратуры Волчек вернулся домой, он выяснил, что из квартиры пропал паспорт, - между тем, следов взлома в квартире не нашел. Он посчитал, что неизвестные визитеры использовали ключи, которые у него отобрали на время административного ареста. С того времени Олег Волчек добивается возбуждения уголовного дела, но пока тщетно:

«Я продолжаю писать жалобы. Центральный РОВД до сих пор не завел уголовное дело и продолжил проверку до 7 мая. 3 месяца уже проверяет. Считаю это незаконным, так как согласно Уголовно-процессуальному кодексу на возбуждение дела дается только 10 дней. Поэтому я написал еще жалобу на имя прокурора Минска, чтобы тот поручил прокуратуре взять дело на свой контроль. Ведь сотрудники Центрального райотдела милиции, которые причастны к этой истории, сами же и рассматривают мою жалобу о возбуждении уголовного дела. Паспорт до сих пор не найден. Мне, правда, выдали новый, но я продолжаю выяснять, каким же образом тот паспорт пропал из квартиры».

У общественных активистов и журналистов после визитов сотрудников правоохранительных органов исчезают не только паспорта и агитационные материалы, но и деньги, и компьютеры. Редактор сайта «Хартия-97» Наталья Радина, которая сейчас живет в Литве, рассказала, что ей до сих пор не вернули компьютеры, видеокамеру, диктофон и 600 долларов, которые забрали из ее минской квартиры и офиса «Хартии» после того, как саму ее арестовали в ночь на 20 декабря 2010 года:

«Плюс не возвращают компьютер моего племянника, который забрали в доме моих родителей в Кобрине, после того, как я убежала из Беларуси. Но никто ничего не возвращает. Ни мне 12 компьютеров из офиса и дома, ни моему племяннику».