Александр Отрощенков: «Санников - человек из кремня»

Что происходит по ту сторону решётки.

Кандидат в президенты Андрей Санников нашелся. Словно желая подтвердить, что один из самых известных осужденных по «делу 19 декабря» жив и здоров, на минувшей неделе его наконец показали матери и жене - журналистке Ирине Халип. Свидание с Санниковым прошло в исправительной колонии «Витьба-3». По случаю радостного события в семье Санникова его супруга созвала на минувшей неделе пресс-конференцию, где озвучила сведения, явно предназначенные не для слабонервных. По словам Халип, ее супруг заявил, что «отсидка закончилась в сентябре. Дальше начались пытки». Мать он встретил словами: «Я не надеялся, что еще когда-нибудь тебя увижу», а прощаясь с женой, приложил к стеклу записку: «Речь идет о спасении жизни. В любой момент меня могут убить». Частое этапирование (Новополоцкая колония - Витебская тюрьма - Могилевская тюрьма - Бобруйская колония - Могилевская тюрьма - «Витьба-3») и давление администрации, по словам Халип, стали поводом для подачи Санниковым прошения о помиловании, появившимся 20 ноября прошлого года. МВД озвучило иную дату - 23 декабря и уточнило: 23 января прошение отправилось в отдел по вопросам гражданства и помилования при администрации президента. В свою очередь, сайт «Хартия’97» привел комментарий источника из колонии «Витьба-3», по словам которого, Санников, появившись в отряде, «выглядел очень измученным». К нему применяли «зоновские» законы, которые существуют с 20-30-х гг.»; «было сделано все для того, чтобы при помощи «зеков» создать для Санникова невыносимые условия». А те, кто осмелился поддержать экс-кандидата, наказаны: один «отправлен по этапу», других предупредили, что с мечтой об условно-досрочном освобождении можно расстаться. Попросив осужденных «не подходить к нему и не разговаривать», дабы не подставляться, Санников оказался «в полной изоляции, рядом с ним разрешают быть только нескольким стукачам и провокаторам».

Корреспонденты «БелГазеты» уточнили подробности содержания под стражей у пресс-секретаря Санникова во время президентской кампании Александра Отрощенкова, с опытом отсидки в колонии «Витьба-3» по «делу 19 декабря».

- Сидельцев по «делу 19 декабря» - Андрея Санникова и Николая Статкевича - сегодня можно назвать самыми известными заключенными Беларуси. Трудно ли человеку с именем в местах лишения свободы?

- У каждого в местах лишения свободы свой путь. Санникову и Статкевичу сложнее всего - они личные враги, и это сказывается на том, что с ними происходит. То, через что они сегодня проходят, - такого опыта в нашей стране нет ни у кого.

При этом очевидно, что большая часть заключенных к Санникову относится очень уважительно. Я сам был девять месяцев за решеткой, общался с другими заключенными: отношение к Санникову, Статкевичу, к другим экс-кандидатам в президенты у них очень положительное. Когда я только пришел на зону, первые несколько дней на меня смотрели только как на пресс-секретаря Санникова - мне очень помогали, бытовые вопросы решались на раз-два.

- Известно ли вам хоть что-то о пребывании Санникова в местах лишения свободы?

- Последние несколько месяцев Санников находился в тотальной изоляции. Мы иногда даже не знали, жив ли он. Нам говорят, что он все это время был на этапах, в камере, но что на самом деле происходило с ним, мы совершенно не знаем. Нужно понимать, что во время всех пересылок, этапов, на централах ты находишься в полной зависимости от людей, которых никак не можешь идентифицировать. Там нет никакого общественного контроля, тобой могут руководить люди в масках, и обжаловать их действия в этих условиях просто нереально.

Даже обычный человек, на которого нет спецзаказа, на этапе находится в совершенно бесправном положении. Этап - это самое тяжелое время в жизни любого заключенного. К счастью, чаще длится он недолго - от нескольких дней до недели. Но у Санникова этап продолжался месяцами.

- Многочисленные этапирования, отказ в свидании с адвокатом и родственниками, три месяца отсутствия связи с внешним миром - почему так происходит?

- Это личная месть, попытка сломать человека, уничтожить его и физически и политически. Существует либо угроза смерти, либо превращения человека в полностью недееспособного инвалида.

- И вот зачем властям труп политического оппонента? Звучали же предположения, что Санников будет выступать объектом торга с Западом…

- Главное достижение правозащитников и принципиальных политиков Запада за 2011г. заключается в том, что ранее такой актуальный вопрос торговли людьми в центре Европы сейчас вообще не стоит - политзаключенные перестали быть ликвидным товаром. Мы говорим уже не о политических соперниках: политической борьбы в Беларуси фактически нет, власть ее полностью проиграла. Единственное, в чем сильна власть, - это силовой компонент, которым она с лихвой компенсирует свои провалы на политическом, экономическом и информационном направлениях. Есть огромное искушение запугать общество так, чтобы никому было неповадно выступать против власти.

Сейчас даже самые завзятые оптимисты вряд ли думают, что с Санниковым в эти месяцы происходило что-то прекрасное.

- Что с ним могло произойти за это время?

- Есть достаточно свидетельств о том, что происходило в СИЗО КГБ - об этом говорили Алесь Михалевич (кандидат в президенты на выборах 2010г. - «БелГазета»), Владимир Кобец (глава избирательного штаба Санникова. - «БелГазета»), я, другие люди, которые там находились. Давление было очень сильное - физическое, психологическое. Когда это происходит в течение трех месяцев и ты не знаешь, в какую секунду это произойдет снова, это тяжелейшее психологическое и физическое напряжение.

Санников в суде рассказал о том, что он прошел через угрозу убийства жены и сына. Если человек не подписал прошение о помиловании в тех условиях, то можно только догадываться, что заставило его подписать это прошение сейчас.

Я знаю Санникова 10 лет - это очень здравомыслящий и сильный человек. Но железных людей в принципе не бывает - все мы из плоти и крови. Санников, несмотря на его имидж интеллигента, дипломата, - он из кремня. Но когда человеку говорят: «Мы убьем твою жену и ребенка», а он говорит: «А мне пофиг» - это уже показатель не героизма, а определенной неадекватности.

- В программе БТ «В центре внимания» была нарезка видеосъемок из камеры Санникова, где он вполне себе спокойно ходит по кругу в камере с опущенной головой. Это поведение сломленного человека?

- Человек просто ходит - может, он обдумывает прочитанное, может, просто думает. Я не заметил, чтобы Санников на этом видео выглядел сломленным. Что касается этой программы, то она только показывает, в каких разных вселенных мы живем с белорусскими властями, с людьми, которые осуществляют информационную поддержку властей. Они считают, что это нормально - посадить перед камерой человека (Юрия Чигилейчика, активиста правозащитной организации «Платформа». - «БелГазета») и заставить говорить про Санникова что-то настолько оскорбительное, что даже в голове не укладывается. Те крупинки информации, которые до нас доходили, свидетельствуют о том, что все это вранье - от первого слова до последнего.

- Решение о переводе в другую колонию нередко принимается администрацией колонии после того, как выясняется, что некие зеки покровительствуют конкретному осужденному, за деньги помогая решить ряд бытовых проблем. Почему бы не исключить эту причину этапирования Санникова?

- Я абсолютно это исключаю. Я был на ИК-3, где сейчас находится Санников, - это очень специфическая зона: каждый третий там - бывший сотрудник милиции, пограничник или «гэбэшник».

«Витьба-3» на данный момент, наверное, самая «красная зона» в Беларуси. Если там и есть какие-то элементы покровительства за деньги, то это все настолько закамуфлировано, что человек, который пробыл там небольшое время, да еще и под постоянным контролем администрации, никакого доступа к таким ресурсам не имеет. Я уверен, что Ирина Халип никаких денег за Санникова никому на зону не передавала. Это просто не имеет смысла: 99,9% попадания «запрета» на зону происходят с ведома администрации, и в случае с Санниковым никто из администрации с этим бы не связывался.

То, что я сам видел в ИК-3 и что рассказывали другие зеки, руководство колонии с такими людьми, как Санников или Статкевич, иметь дело совершенно не хочет. Для них идеальная ситуация, когда человек просто сидит и требует минимального к себе внимания. Если руководство колонии оказывает на заключенного давление, идет на перевод заключенного в другую зону - это однозначно говорит о давлении сверху.

- Бывалые заключенные говорят, что в свидании могут отказать, когда осужденный нарушает режим…

- Во-первых, мы не знаем, что у Санникова были какие-то нарушения режима, об этом он не говорил. Во-вторых, ничто не может быть причиной запрета встреч подзащитного с адвокатом.

- Известно ли вам, как ведет себя Санников в колонии, пошел ли на сотрудничество с администрацией, подписал ли бумаги о соответствующем поведении?

- Насколько я знаю, он эту бумагу не подписывал. Он не подписывал ее в Новополоцке, не собирался подписывать и в Витебске.

- С чьей стороны может идти угроза жизни Санникову, о которой говорит его супруга?

- Я не думаю, что какой-то зек на это пойдет. Но мы прекрасно знаем, что во власти есть определенное количество людей, которые готовы на это пойти и которые уверены, что ответственность их никогда не настигнет. Есть случай с Олегом Бебениным, когда, несмотря на все очевидные нестыковки, прокуратура и другие органы говорят: «Да нет, все нормально». Я не знаю, как это будет осуществляться практически. Может быть, этого не произойдет в «Витьбе» - человека всегда можно отправить на новый этап.

- Любая смерть на зоне - ЧП, за которым следуют многочисленные проверки. Вам не кажется, что администрация ДИН сама трясется за жизнь Санникова?

- Вы о многих ЧП слышали с той же «Витьбы»? Нет, но там даже при мне умирали люди. Я не видел, чтобы после смерти зека вся администрация становилась на уши, приезжали какие-то проверки, расследования…

Естественно, смерть политзаключенного на зоне, тем более кандидата в президенты, повлекла бы за собой огромный скандал. Но мы видим, как сегодня власть реагирует на публичные скандалы.

- Вам не кажется, что Халип, озвучив записку Санникова - «Речь идет о спасении жизни. Меня могут убить в любой момент» - на специально созванной пресс-конференции, только ожесточит администрацию колонии по отношению к Санникову и другим зекам?

- В ситуации, когда напрямую человеку помочь ты не можешь, всегда существует дилемма: стоит ли озвучивать происходящий беспредел либо промолчать, чтобы не стало еще хуже. Мы - Санников, Халип, мои коллеги, «Хартия’97» - в своей работе всегда руководствуемся тем, что озвучивать факты беспредела стоит. Это наше принципиальное убеждение: предание гласности таким фактам часто может защитить людей. Конечно, это не всегда срабатывает, но я уверен, что Ирина поступила правильно. Теперь трудно будет сказать, что с Санниковым произошел какой-то несчастный случай или что-то еще. А в том, что Санникову угрожали убийством, я не сомневаюсь на 1000%.

- Вскоре после пресс-конференции Ирины Халип на сайте «Хартия’97» появилась статья, где анонимный источник в колонии «Витьба-3» рассказывает о невыносимых условиях, в которых содержится Санников. Источник упоминает в т.ч. о «зоновских законах, которые существуют с 20-30-х гг.». Что это за законы?

- С моей точки зрения, изложенный анонимным источником материал очень правдоподобен. Под этими законами источник, наверное, подразумевает то, о чем писал в своей лагерной прозе Варлам Шаламов. Зеки, которые сотрудничают с администрацией, назначаются на хлебные должности - бригадира, завхоза и, защищая свое привилегированное положение, оказывают давление на других заключенных. Некоторые эпизоды, не такие брутальные, я могу найти и в своей тюремной биографии: когда меня зачислили работать на «швейку», такие люди пытались оказывать на меня давление. Они пытались отдавать мне какие-то указания, заставляли работать…

В моем случае это было не сильно жестко, но это нервировало. Я не знаю, происходило это по приказу администрации тюрьмы или по их собственной инициативе. Уверен, что в отношении Санникова это тоже может применяться. Этим могут заниматься обычные стукачи, таких людей в этой зоне очень много.

- Но ведь зоной жизнь не заканчивается, не останавливает ли стукачей и провокаторов то, что ждет их потом за это на воле?

- У них зачастую такие сроки, что они в тюрьме живут. Если у человека срок 16-20 лет, он выходит потом на свободу и, что очень вероятно, снова попадает в другую отсидку, то, может, у него и будут проблемы. А может, он снова найдет общий язык с администрацией.

Зеки, которые сидели с Александром Козулиным (кандидат в президенты на выборах 2006г. - «БелГазета») в «нашей» с ним зоне, рассказывали, как именно вокруг него создавался вакуум. Козулина окружали только те люди, которые либо давили на него, либо вводили в заблуждение. А люди, сочувствовавшие ему, лишались условно-досрочного освобождения. Но то, что происходит вокруг Санникова, гораздо жестче. Основное давление на него при этом оказывалось, на мой взгляд, на этапах и в таких условиях, где он был не на виду у обычных заключенных.

- Как можно запретить зекам общаться между собой в казарме отряда?

- Да элементарно. Кто-то подошел, поговорил - через два часа его вызывают на КПП, где ему объясняют: «Через год у тебя рассмотрение вопроса условно-досрочного освобождения, тебе сильно нужен этот Санников?» Таким образом у очень многих можно отбить охоту общаться, есть много других способов.

- В чем могла выражаться поддержка заключенными Санникова, о которой упоминается в статье?

- В чем угодно, начиная от решения бытовых вопросов. Передача вещей между заключенными запрещена, но тем не менее у меня, когда я оказался в отряде, в течение нескольких дней появились кружка (ее забрали потом на этапе), вешалка, ремень. Это всё маленькие бытовые радости, которые, может, не сразу и ценишь, а потом уже понимаешь, насколько они важны. Поддержка может выражаться и физической помощью в каких-то конфликтах.

- О каких конкретно издевательствах над Санниковым идет речь в монологе анонимного источника из ИК-3?

- Тут об этом ничего конкретного не говориться. В тюрьме у двух заключенных, сидящих в одно и то же время и один и тот же срок, могут быть очень разные условия. Одно дело, если человек получает поддержку с воли, состоит в нормальных отношениях с администрацией, другое - если человек в первую же неделю своего заключения поругался с контролером. Во втором случае человека очень быстро можно по уставу довести до состояния овоща.

Если мы говорим о пытках, то это могут быть «ласточка», полоса краски; обыски, которые длятся часами и при этом человек стоит голым в холодном помещении. Все это время ему могут щелкать над ухом электрошокером. Информации нет, и о том, что действительно происходит, можно только догадываться.

Кто-то с улицы может сказать: «Санников - бывший дипломат и интеллигент, что он знает о пытках? Что с ним могут сделать в СИЗО КГБ?» Забавно, когда о таких вещах рассуждают люди, которые ничего страшнее пьяного гопника в жизни не видели.

Вряд ли в нашей стране найдется хоть несколько человек, которые прошли через то, через что прошел Санников.