Во имя Отца

Мама одна в Минске, а Юлия - в Польше, и хотя скучает по дому, не может вернуться. Она не даст Лукашенко возможности сломать отца.

Юлия немного боялась ехать учиться в Польшу, но папа считал, что так будет безопаснее, ведь семья оппозиционера всегда под угрозой. Однако одно дело —добровольный выезд, а другое — эмиграция с билетом в один конец, к которой ее принудили после декабрьских событий, рассказывает Юлия, дочь Дмитрия Бондаренко, белорусского узника совести.

19 декабря 2010 года тысячи людей вышли на улицы Минска в знак протеста против фальсификации итогов президентских выборов. Официально объявлена убедительная победа правящего 16 лет Александра Лукашенко, неофициально говорили о возможном втором туре, в котором противостоять ему должен бы был один из оппозиционных кандидатов - Андрей Санников. Доверенным лицом и фактическим главой кампании Санникова стал его давний друг и соратник Дмитрий Бондаренко, отец Юлии.

На выборы Юлия приехала из Кракова, где учиться в Ягелонском университете. Последний раз видела отца на рассвете 20 декабря, когда милиция выводила его из квартиры.

– Это почти полгода. Временами задумываюсь, почему он тогда не убежал. После демонстрации возле нашего дома стояла машина, его ждали. Несмотря на это, во всей этой кутерьме мог убежать. Границы, скорее всего, тогда ещё не были под наблюдением. Папа, тем не менее, решил остаться. Думаю, не хотел оставлять Андрея Санникова, - говорит девушка.

Бондаренко осужден за «организацию и подготовку действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них». Получил 2 года тюрьмы. Amnesty International считает его узником совести.

- Мы с мамой уже привыкли, что время от времени отец попадает в тюрьму. Однако тогда на свободе всегда оставались друзья, которые помогали справиться с ситуацией с юридической точки зрения или просто с жизненной. В этот раз оказалось, что все сидят. Мы неожиданно осознали, что абсолютно не знаем, что делать дальше. Не могу себе представиться, что пережили семьи политзаключенных, которых арестовали впервые, - вспоминают Юлия.

Юлия с мамой основали гражданскую инициативу «Вызваленне», которая объединяет семьи политзаключенных. Вместе проще.

У меня нет паранойи

В начале января Юлия вернулась в Краков. Начали приходить письма от отца. В каждом отец подчеркивает, что ей нельзя приезжать в Беларусь.

- Папа некоторые вещи пишет не напрямую. Например, что вскоре в Европе появиться новый гражданин, или что я первый раз проведу летние каникулы в Польше. И так понятно, что он имеет в виду.

Говорят, идеальный оппозиционер - это тот, у которого нет семьи, чтобы нельзя было им манипулировать,- говорит Юлия. – Папа сильный человек, и они знают, что ничто не заставит его отказаться от убеждений или свидетельствовать против друзей. Тем более я должна остаться в Польше, чтобы они не могли подцепить его на крючок.

Девушка со смехом добавляет, что у неё нет мании преследования. Новых знакомых не заставляет заполнять анкету с вопросами о прошлом, особых приметах и группой крови. Не оглядывается нервно по сторонам. Однако должна помнить, что даже тут, в Польше, в её окружении крутятся спецслужбы.

- Это не мания, это благоразумие. Мне всегда приходилось следить за тем, что говорю и как себя веду. Белорусские власти используют старые советский способы, шантаж оппозиции у них в порядке вещей.

Юлия опасается, что может кого-то несправедливо осудить и исключить из своей жизни только на основании подозрений. Хорошо понимает, что один из наиболее эффективных методов КГБ - это посеять подозрения и нагнетание взаимного недоверия в оппозиции. Иногда, однако, лучше быть осторожным. Как несколько недель назад, когда вдруг объявился бывший одноклассник.

- Сначала, я думала, что он хочет выразить слова поддержки в связи с арестом папы, но он только выспрашивал про отца и других людях из «Европейской Беларуси». Старался спровоцировать меня на комментарии. Я следила за словами и не сказала ему ничего конкретного, говорила вежливо, но общими фразами. Когда он понял, что ничего из меня не вытянет, пропал также неожиданно, как и появился.

Переживаю за папу

В этом году Юлия заканчивает учебу, но из-за очередных сообщениях от отца возвращение домой даже не рассматривается. Вскоре закончится срок действия её паспорта, а значит, она может забыть о продлении визы либо вида на жительство. Сделать новые документы за границей страны можно только в исключительных случаях и после детальных объяснений в посольстве.

– Пойду к ним и что скажу? Что прошу, чтобы продлили мне паспорт, потому что, если пересеку границу, меня арестуют, и мой отец не выкрутиться? Наверное, сразу бы меня там и задержали, - уверена Юлия.

Единственным способом легализировать пребывание Юлии в Польше в этой ситуации является долгий процесс получения статуса беженца.

– Я уже была в Варшаве в офисе по делам иностранцев, но узнала, что после того, как подам документы, нельзя будет покидать страну. В моём случае это очень хлопотно, потому что вынуждена буду отказаться от участия в международных конференциях о Беларуси, которые происходят за пределами Польши.

Первая конференция, в которой участвовала Юлия, была в марте в польском Сейме, на которую приехала по приглашению спикера Схетыны. Прежде она не выступала публично, если не считать презентаций на занятиях в университете.

–У меня была боязнь публичных выступлений, но, к счастью, оказалось не так уж страшно. Пережевала лишь, что в отличие от выступлений других участников, моё было абсолютно неполитическое.

Юлия села перед собравшимися и просто сказала: «Я переживаю за папу». Дальше было легче. Её выступление произвело сильное впечатление, как на белорусских, так и на польских участников конференции. Закончила словами: - Самое страшное, что может произойти - это то, что мир забудет о моём отце и других узниках совести. Поэтому буду громко говорить об этом так часто и так много, как только смогу.

Польша меня приютила

Юлия не любит давать интервью.

- Почему хочешь писать обо мне? – спрашивает она в первую минуту. - Я же не кто-нибудь важный.

Но всё же перебарывает себя, поскольку гласность - это её основное оружие в борьбе против режима.

- Я чувствую себя глупо, когда нужно сесть перед тобой и сказать: "Я такая несчастная!". У меня есть гордость, и теперь я должна признать перед всей Польшей, что у меня не сложилась жизнь.

Юлия не считает себя оппозиционеркой. У неё никогда не было политических амбиций. Но то, что она не хочет идти по пути своего отца, не означает, что остаётся равнодушной.

- Я поеду на любую мирную акцию, независимо от последствий, - говорит девушка.

Будучи подростком, Юлия раздавала на улицах антирежимные газеты и листовки. Когда закрыли её независимый белорусский лицей имени Якуба Коласа, учувствовала в его защите. Никогда не хотела принадлежать к какой-либо политической партии.

- С другой стороны, сложно быть белорусом и не заниматься политикой. Хочешь или нет, это касается непосредственно тебя,- говорит девушка, и добавляет: - Делаю это также для себя. Когда что-то измениться, я смогу вернуться. Польша меня приютила, я провела здесь уже часть своей жизни, знаю язык, знаю, как что функционирует, но это не тоже самое, что жить у себя, дома.

Юлия никогда не планировала уезжать.

– Будучи в гимназии, знала, что пойду в лицей, но после аттестата не могла уже спланировать что-то дальше. Выезжая в Польшу, знала только одно — вернусь. Вернусь в Беларусь. Сейчас оказалось, что единственное, в чём я была уверена, стало невозможным.

После магистратуры Юлия подумывает о докторской степени. Одновременно постоянно помогает с польско-русскими переводами для белорусского сайта Хартия’97.

В этом году Юлия первый раз не могла поехать на Пасху в Минск.

– Подруга тоже осталась одна, так что провели праздники вместе. Без семьи было совсем иначе. На двоих у нас было только 50 злотых, так что не готовили. Пили чай, ели пасху. Было даже здорово. Переживала только за маму, ведь она была абсолютно одна.

Каникулы Юлия тоже не планирует. Как-то будет, лишь бы удалось получить общежитие на лето. Что с работой? С квартирой? С легализацией пребывания? Не знает.