Класковский: Узников продолжают «ломать» - надо бить в колокола!

Политолог Александр Класковский после почти месячного перерыва 25 июля получил письмо от сына Александра, приговоренного к 5 годам колонии усиленного режима по делу о Площади.

Предыдущее письмо от Класковского-младшего пришло 30 июня. Сейчас он находится в Шкловской колонии № 17, там же, где и «декабристы» Николай Статкевич, Олег Гнедчик и Дмитрий Новик.

Письмо, полученное отцом от осужденного сына, написано ночью с 12 на 13-е июля, а в почтовый ящик в Шклове брошено спустя 10 дней, 23 июля. «Десять дней эти письма где-то маринуют. Можно соглашаться с версией, что письма возят в Минск на цензуру, а затем бросают в почтовые ящики в Шклове. И эти письма пропустили, возможно, только потому, что родственники подняли в независимых СМИ шум», - сказал политолог «Белорусскому партизану».

Сам Александр Класковский в минувшую пятницу звонил в Шкловскую колонию № 17, разговаривал с замполитом. «По телефону он говорить отказался, хотя меня и выслушал. Мне кажется, что все же кое-какие выводы сделали, так как гласности побаиваются», - считает отец политзаключенного.

Нынешняя ситуация, когда от Класковского-младшего на свободу дошли два старых письма, когда Марина Адамович также получила сразу два письма от Николая Статкевича, напоминает политологу ситуацию в СИЗО КГБ.

«Складывается впечатление дежавю: и в «американке» после открытого письма к Генпрокурору поднялся международный резонанс, и благодаря этому некоторое время письма шли. Но позже, в апреле-мае КГБ вернуло информационную блокаду: и я писал сыну, и сын мне, а письма друг к другу мы не получали «, - вспоминает Класковский.

Сначала, как отмечает политолог, для «декабристов» в Шкловской колонии были созданы более-менее нормальные условия - даже звонить позволяли пару раз. «Потом, видимо, сверху поступил приказ ухудшить существование политических - чтобы жизнь медом не казалась», - считает Александр Класковский. И сын пишет, что стал «чувствовать повышенное внимание».

«Проблема с корреспонденцией для меня сейчас наиболее актуальна, - отмечает заключенный Шкловской колонии. - В июне не получал никаких писем, а в первой половине июля - уже и выписанных газет».

Письмо написано еще до рассмотрения кассации (она состоялась 19 июля, жалобу заключенного не удовлетворили). Узник отмечает, что не имеет иллюзий насчет решения суда. «Со вступлением судебного решения в силу я получу как дополнительные права, так и обязанности. Я стану полноценным «уголовником» с расширенными обязанностями - работать, работать, работать ... И с правами - получу право на звонки и на длительное свидание - до 3 суток. Наконец, увижу Наташку с детишками, обниму их хоть в колонии», - написал заключенный.

Отец перевел в колонию сыну 400 тысяч рублей. На это политзаключенный ответил, что «местный шоп не для слабонервных, хотя и здесь кое-что можно приобрести».

Александр Класковский-младший сравнивает тюрьму с военной службой. И отмечает, что «в тюрьме статус угнетает, зато по бытовым условиям легче, чем в армии».

Заключенный Шкловской колонии имеет седые виски - на это обратили внимание еще тюремщики «американки». Но оказаться в «американке», пишет Класковский-младший, «не пожелаю даже врагам, которые все это устроили против меня». «В том и заключается отличие благородных людей от холуев и лакеев, которые служат этой власти, которые находятся в этой власти», - отмечает заключенный.

Класковский-младший только в колонии понял Александра Солженицына. «Жаль, что мудрость жизни достается так дорого», - пишет заключенный.

В письме он также замечает, что впечатлен человеческой солидарностью, помощью, которую незнакомые белорусы оказывают его семьи. Значит, «даром наши страдания не проходят, сознание белорусов потихоньку перестраивается».

Политолог Класковский полагает, что давление общественности ослаблять нельзя - «этот информационный» прорыв «скорее для отцепки». Его сын имеет право на свидание с адвокатом Ириной Бурак. Но проблема заключается в том, как сообщить заключенному о необходимости написать заявление на встречу с адвокатом. Отец узника говорит, что придется слать телеграмму, чтобы адвокат увиделась с осужденным и услышала о его прибывании в Шкловской колонии из первых уст.

Александр Класковский высоко оценивает заслуги адвоката при защите сына. «Она отразила 3 с половиной года лишения свободы, сын получил пять лет тюрьмы, а не восемь с половиной, как требовал прокурор, - она сделала, что могла. Ирина Бурак проявила мужество и профессионализм. Как бы гражданская позиция не аукнулась ей - на 10 августа назначена переаттестация», - говорит Класковский.

Что касается прессинга на шкловских узников, то у политолога есть своя версия. Возможную причину давления на политзаключенных Класковский видит в двух заявлениях, прозвучавших с высокой трибуны. Мол, мы готовы помиловать политических, но вот никто из них прошений не пишет. И заявление о том, что готовы организовать спецвагон, на котором всех политических вышлют в Европейский Союз.

«Чтобы показать: вот какие они, борцы. Как только дали возможность - убежали за границу, забыв про патриотизм, семьи и все остальное. Не просто отравить жизнь, а вынудить к какому-то из предложенных вариантов покаяния», - отмечает Александр Класковский.