«Жесткий разговор» с Андреем Санниковым на Би-би-си (видео)

Интервью с будущим кандидатом в президенты Беларуси Андреем Санниковым транслировалось на весь мир.

Андрей Санников принял участие в главном ток-шоу Британии на канале Би-би-си. Он стал первым белорусским политиком, приглашенным в рейтинговую программу HARDtalk (Жесткий разговор) со Стивеном Сакуром (Stephen Sackur).

Ток-шоу было трижды показано на канале BBC World News и трижды – на канале BBC News Channel и транслировалось на весь мир.

Андрей Санников рассказал о том, как проходило интервью, и какие темы затрагивались:

«Я хорошо знаю программу HARDtalk, смотрю ее всегда, когда есть возможность. Приглашение стать гостем этой программы было приятной неожиданностью. Это очень рейтинговая программа, которая предоставляет слово политикам, общественным деятелям, деятелям культуры, ученым. То, что мне предложили в ней участвовать, означает, что интерес к Беларуси, к событиям в нашей стране не только существует, но и повышается. По вопросам ведущего было видно, что он хорошо подготовлен, хотя и играл роль своеобразного «адвоката дьявола». Иногда говорил близко к тексту официальной пропаганды, но в результате полностью давал мне излагать свои подходы.

Интересно, что в отличие от радиослужбы Би-би-си, которая «разогревает» собеседника, предварительно затрагивает те проблемы, которых будет касаться беседа, и только после этого начинается запись, программа HARDtalk писалась без подготовки. Тему мне обозначили в двух словах: ситуация в Беларуси накануне выборов.

Вопросы, которые будут задаваться, держались в секрете. Это действительно был жесткий разговор. Вопросы были как предсказуемые, так и неожиданные, но такой формат заставляет мобилизоваться и четко формулировать свои мысли. Ведущего я, безусловно, знал по телепрограммам как профессионала и неудобного собеседника, но в ходе разговора у нас установился нормальный контакт, а после передачи он даже сказал, что где-то зарядился моей уверенностью.

Его интересовало отношение населения к Лукашенко, насколько справедливы утверждения о том, что экономически Беларусь не в такой плохой ситуации, как многие пытаются представить. Я отвечал, что в Беларуси, можно сказать, существует стабильность бедноты и сравнивать Беларусь стоит не с бывшими советскими республиками, а с Польшей, Чехией, Словакией, Литвой и Латвией, где прошли демократические реформы.

Были вопросы о политзаключенных, и я подчеркнул тот факт, что только благодаря жесткой позиции США в 2008 году были освобождены политзаключенные, но сегодня Лукашенко взял в заложники новых людей по политическим мотивам. Затрагивали тему похищений в связи с показанными по российскому телевидению фильмов. Стивен Сакур пытался провести мысль, что в Беларуси сегодня нет политических убийств. На это я ответил, что только наши действия внутри Беларуси и международная солидарность остановили эту трагедию, и что мы будем добиваться международного расследования исчезновений. Безусловно, шла речь об отношениях с Россией, о сегодняшних отношениях Москвы и режима Лукашенко, и о наших будущих отношениях. Здесь я отметил, что главной целью Беларуси будет Евросоюз, и, при этом, выстраивание с Россией стратегического партнерства,» -- рассказал политик charter97.org

Полное видео

Предлагаем вашему вниманию перевод интервью, сделанный нашим читателем под ником Translator и выражаем ему искреннюю признательность

Идя на встречу просьбам трудящихся, предлагаю свой авторский перевод интервью. Строго не судите - поздно было уже, глаза смыкались и ухи отказывали. "В" - это ведущий. "С" - Санников. Enjoy! Translator

В: Беларусь похожа на заповедник советской эпохи со всеми ее характерными "достопримечательностями": командная экономика, ужасающих размеров аппарат безопасности, и президентские выборы, исход которых заранее предрешен. Но ослабевает ли железная хватка президента Лукашенко? Мой гость сегодня - оппозиционный активист и будущий кандидат в президенты Андрей Санников. Выйдет ли Беларусь в ближайшем будущем из оцепенения?

В: Андрей Санников, добро пожаловать на "Жесткий разговор"!

С: Спасибо!

В: Президент Лукашенко был у власти с 1994 г. Изменился ли характер его правления за это время?

С: Да, изменился драматическим образом после 1996 г. В том году он организовал референдум, который фактически обеспечил ему абсолютную власть. Он присвоил ее, уничтожив существовавшее до этого разделение властей, и начал очень быстро и напористо двигаться в направлении той диктатуры, которую мы сегодня имеем в Беларуси.

В: Вы меня удивили. Я ожидал услышать, что, мол, да, были некоторые перемены, и что в последние 3-4 года стиль правления Лукашенко эволюционировал и сейчас стал достаточно умеренным.

С: Нет, нет никакого указания на то, что стиль его правления стал умеренным. Была попытка сделать вид, что система могла измениться, или, я бы даже сказал, что была попытка послать Западу сигнал о возможном изменении системы, диктатуры, и самого диктатора.

В: Вообще-то, я хотел бы с этим не согласиться. Сегодня Вы – оппозиционный деятель. Ваша профессиональная жизнь посвящена тому, чтобы рассказывать людям в стране и за ее пределами о том, что должны произойти политические перемены. Но позвольте мне обратиться к фактам. Самые тяжелые нарушения прав человека (в том смысле, как их понимает международное сообщество) произошли в Беларуси примерно в период с 1999 по 2000 гг., т.е. во время, когда его правление было, так сказать, наиболее агрессивным.

С: Возможно, это связано с тем, что в то время мы столкнулись с наиболее трагичными эпизодами в нашей истории – я имею виду пропавших людей.

В: А, те известные случаи – пропали как минимум четыре человека?

С: Да, те четыре человека, которые пропали, и один человек, который умер при весьма странных обстоятельствах. Он был бесспорным лидером оппозиции в то время, и стал бы бесспорным лидером в президентской гонке.

В: Но Вы согласитесь, что исчезновения прекратились в последние годы, не так ли?

С: Да, благодаря нашей солидарности в Беларуси и нашей борьбе против диктатуры, а также благодаря международной солидарности, включая поддержку Великобритании.

В: Но у Вас ведь есть организация, «Хартия 97», которая поддерживает хорошо известный веб-сайт, и Вы имеете прочные контакты за пределами страны – ведь власти не пытаются Вас остановить?

С: Да, есть такая организация. Мы не зарегистрированы, и никогда не будем зарегистрированы. Кроме того, я сейчас руковожу гражданским движением «Европейская Беларусь». Вы не можете зарегистрировать организацию в Беларуси, не столкнувшись с проблемами. Даже политические партии находятся под существенным давлением.

В: И все же Вас никто не закрыл.

С: Мы не существуем! Нас невозможно закрыть, потому что нас нет.

В: Но Вы знаете так же хорошо, как и я, мистер Санников, что агенты безопасности, работающие в стране, отлично осведомлены о тех организациях, в которые Вы вовлечены. И, будем откровенны, при желании они могли бы Вас закрыть.

С: Действительно, недавно офис «Хартии 97» подвергся обыску, были конфискованы компьютеры, людям угрожали. Полиция также вломилась в мою квартиру. Они конфисковали оборудование, примерно 67 компакт-дисков и дискеты. И легенда такова, что все это связано с причастностью меня и моей жены к какому-то криминальному делу. Но они никогда не объяснили мне, в каком статусе я прохожу по этому делу.

В: Давайте теперь обратимся к проблеме политических заключенных. Нет никаких сомнений, что они существовали в прошлом, и я думаю, что как минимум один политический заключенный есть и сейчас. Но факт заключается в том, что в 2008 г. Лукашенко приказал амнистировать политических заключенных. Некоторые из них были освобождены в то время, и правительство США одобрило этот шаг и заявило, что это могло бы стать началом потепления отношений между Западом и подконтрольными Лукашенко белорусскими властями.

С: Действительно, это произошло в 2008 г. Но позвольте мне все четко разъяснить. Это произошло только благодаря позиции США, которые ввели санкции, увязанные исключительно с освобождением политических заключенных. В то время это было также поддержано Евросоюзом. Политические заключенные были освобождены.

В: Есть ли у Вас опасения, что Ваша свобода сегодня находится под угрозой?

С: Я думаю, что я не нахожусь в безопасности. Вернее, я не просто думаю – я знаю, что жить в Беларуси и быть в оппозиции небезопасно. Но мы продолжим нашу борьбу.

В: И тем не менее Вы решили, что если сможете, будете бороться за должность президента на следующих выборах.

С: Да.

В: Я знаю, что другие представители оппозиции, как например, мистер Милинкевич, могут свободно в участвовать в выборах, и у них есть законно зарегистрированные партии (например, его партия «За свободу»). Я веду вот к чему: неужели Лукашенко действительно последний диктатор Европы, который не потерпит никаких диссидентов или политической оппозиции? Очень похоже, что это не так.

С: О, нет – это так. Да, мы будем участвовать в президентской гонке, но у нас не будет доступа к наиболее эффективным средствам массовой информации, таким, как телевидение, FM-радиостанции, и широко распространяемые государственные газеты. И мы знаем, что нам не позволят быть в составе комиссий, которые будут выполнять подсчет голосов избирателей. Даже международные наблюдатели не будут допущены к подсчету.

В: Однако на последних президентских выборах в 2006 г. наблюдатели из России и стран СНГ заявили, что выборы были свободными и честными.

С: Россия на протяжении определенного времени поддерживала эту диктатуру на международном уровне. Они поддерживали Лукашенко, который, фактически, является продуктом России. Они неизбежно будут признавать свободными и честными любые выборы, проходящие на территории бывшего Советского Союза.

В (не очень понятно, что он тут сказал): Так что – они просто лгали?

С: Было очень много сходств в оценках, которые дали тем выборам уполномоченные на это международные организации. Речь идет о БДИПЧ ОБСЕ … Они приехали, наблюдали, и сделали заключение о том, что выборы были весьма далеки от свободных и честных.

В: Да, Вы правы – ОБСЕ действительно сильно критиковала те выборы. Но мне кажется, что Ваш ответ строится на том тезисе, что при проведении свободных и честных выборов мистер Лукашенко никогда не смог бы набрать большинства голосов. Однако многие факты из жизни Беларуси позволяют заключить, что на протяжении долгих лет мистер Лукашенко был стабильно самым популярным политиком.

С: Какие факты? В советские времена наиболее популярным политиком был Леонид Брежнев, но поддерживали ли его люди на самом деле? Понимаете, в Беларуси ситуация совершенно аналогична.

В: Хорошо, Вы заставляете меня переформулировать мой вопрос. Я попробую. Часто люди в США голосуют в соответствии с тем, как они ощущают состояние экономики непосредственно в том месте, где живут. Если посмотреть на Беларусь и сравнить ее с другими странами советской империи, например, Украиной, Грузией, не остается никаких сомнений в том, что в годы правления Лукашенко Беларусь была гораздо более стабильной, экономически более успешной, и что ВВП в пересчете на душу населения в Беларуси был существенно более высоким, чем у населения стран-соседей. Это его заслуга.

С: Понимаете, это ведь вопрос о точке отсчета. Вы можете проводить сравнение с Грузией, Молдовой. Я же предпочитаю сравнивать с Польшей, Литвой и Латвией.

В: Хорошо, давайте будем говорить об Украине – она находится как бы посредине.

С: Украина – это совсем другая страна.

В: Конечно, это другая страна, но это ваш непосредственный сосед, и с ней можно сравнивать. Обратите внимание на факты: ВВП на душу населения в Вашей стране, в Беларуси, на 50% выше, чем в Украине.

С: Сейчас уже нет.

В: Ну, я только что посмотрел на цифры за 2009 г., это свободно доступные данные. У вас ВВП на душу населении составляет примерно 10000$. В Украине это что-то около 6800$.

С: Да, возможно, это было так в 2008-2009 гг., до изменения цен на газ и нефть. Но вот Вы упомянули слово «стабильность». Да, в определенной мере я мог бы согласиться, однако это была ничтожная стабильность. Уровень этой стабильности был ничтожным. Зарплаты, стандарты жизни, качество жизни очень низки. Поэтому я предпочитаю проводить сравнение с теми странами, которые действительно сравнимы – Литва, Латвия, Польша, возможно, только Литва и Латвия. Они проделали гигантские шаги вперед в ходе присоединения к ЕС и впоследствии. Поверьте мне, Беларусь обладает тем же потенциалом. У нас огромный потенциал. Мы гораздо меньшая страна, чем Украина. У нас нет тех проблем, которые есть у больших стран: этнические проблемы, религиозные. После того, как мы приобретем свободу, а я надеюсь, что это произойдет в следующем году, мы двинемся вперед очень быстрыми темпами.

В: Вы подвели меня к вопросу о Европейском Союзе. Я обязательно задам его позднее, но сейчас я еще хотел бы продолжить обсуждение идеи о достижениях Лукашенко – были ли они на самом деле? Вы и другие оппозиционеры заявляли, что он довел экономику до предела, что она более не функционирует.

С: Да, не функционирует.

В: Хорошо, давайте обратимся к фактам. Насколько я понимаю, он подписал очень важное соглашение с китайскими властями, которое обещает инвестиции в размере 15 млрд. долларов от Пекина. Я думаю, вливания от МВФ на этом фоне выглядят просто «карликовыми». Лукашенко заявляет, что эти инвестиции трансформируют всю Беларусь. Похоже, он смотрит в правильном направлении, не правда ли? Прокладывает пути туда, где работает мировая экономика.

С: Вы знаете, я поверю этому, когда увижу своими глазами. Каждый раз, когда он куда-нибудь едет, например, в ОАЭ, Иран или Венесуэлу, он или его люди заявляют, что они вернулись с миллиардами долларов. А потом все об этом забывают, потому что у нас нет прессы, которая бы контролировала выполнение этих заявлений. Я думаю, он сейчас в очень сложной ситуации, и он будет блефовать.

В: Но вы ведь не станете отрицать, например, имеющую место приватизацию? Вы говорите о командной экономике, и о Лукашенко как о продукте советских времен. Однако факт состоит в том, что только в этом году он пообещал передать в частную собственность 150 предприятий.

С: Да, но это всего лишь обещания.

В: Да, обещания, но мы уже видели и реальные случаи приватизации. Вы расстроились, потому что многие предприятия попали в распоряжение российских компаний? Но фактически это ведь частные предприятия.

С: Вовсе нет. Дело не в том, что эти предприятия проданы российским или каким-либо иным компаниям. Проблема в том, что процесс приватизации не является прозрачным, он не контролируется. И мы не знаем, как он был выполнен, и выполнен ли вообще.

В: Экономист Вячеслав Романчук, который сам является оппозиционером, заявил, что у Вас нет никаких шансов собрать 100000 подписей, чтобы стать кандидатом в президенты на следующих выборах, поскольку у Вас просто отсутствует та необходимая организационная структура, которая помогла бы реализовать этот обязательный этап.

С: Я не знаю, по какому источнику Вы приводите эту цитату, но это возможно, и такой опыт есть. Я вижу ответную реакцию людей, когда посещаю разные регионы страны. Ситуация складывается в пользу нового имени, представителя оппозиции, человека, предлагающего альтернативу Лукашенко.

В: Давайте поразмышляем более масштабно, уйдем от политики внутри страны. Россия жизненно необходима Беларуси. Долгое время казалось, что намерение Лукашенко состоит в формировании полноценного союза с Россией. Сейчас эта цель, похоже, задвинута на задний план, и отношения между Лукашенко и Москвой испорчены. Как Вы думаете, каково сейчас намерение России в отношении Беларуси?

С: Я думаю, что они, мягко говоря, разочаровались в Лукашенко, поскольку он не выполняет своих обещаний. Я не хочу комментировать его обещания и обязательства перед Россией. Но я думаю, что то, как он их обманывал на протяжении длительного времени, и то, что они безрезультатно потратили, по оценкам наших экспертов, 37.5 млрд. долларов в течение 6 последних лет в виде субсидий на дешевый газ и нефть для поддержки Лукашенко и его режима, привело к настоящей войне с Кремлем. Мне кажется, что сейчас они думают по-другому.

В: Возможно, это является причиной того, что Вы лично направились Москву в надежде понравиться ей? Почему вы так делаете?

С: Вы знаете, я говорю о том, что о чем говорил всегда: наша стратегическая цель – это Европейский Союз, а нашим стратегическим партнером всегда будет Россия.

В: Ну, я имею в виду то, что вы недавно сказали в интервью журналу «News week», я процитирую: Вы будете готовы «принять помощь России с распростертыми объятиями», если она придет от нужных людей.

С: Это искаженная цитата. Я бы никогда не заговорил об «объятиях». Я сказал, что серьезно намерен вести переговоры с Россией по поводу любых их проблем, учитывая их национальные интересы при условии учета ими национальных интересов Беларуси.

В: То есть, откровенно говоря, вы хотите, чтобы Россия помогла Вам в Вашей попытке изменить режим в Минске?

С: Я хотел бы, чтобы Москва открыла свои глаза и поняла, что они ничего не получили от поддержки этого режима, и что этот режим по-настоящему препятствует развитию всего региона. Включая Россию, т.к. у них также нет предсказуемости в отношении транзита их газа и нефти.

В: Получение такой помощи от России, конечно, не предполагает «объятий», но чтобы эта помощь пришла к Вам, что Вы готовы предложить Москве взамен? Москва хочет, чтобы белорусские власти признали независимость Южной Осетии и Абхазии. Вы готовы пойти на это?

С: Нет. Но я точно так же никогда не признаю и Косово. Это невозможно. Это будет опасный прецедент, который противоречит национальным интересам.

В: А как насчет того, что Россия всегда диктует свои условия в отношении газопровода, цен на газ и нефть? Как будущее правительство Беларуси должно решать эти вопросы? Вы готовы «прогибаться» под натиском Москвы?

С: Я готов вести серьезные переговоры с Москвой, поскольку то, что происходит сегодня – создание обходных транзитных путей – не отвечает нашим национальным интересам.

В: Хорошо, давайте проясним: когда Вы используете призыв о европейской Беларуси, ставите ли Вы крест на перспективе формирования союза Беларуси и России?

С: Этот союз никогда не существовал.

В: А я думаю существовал. Это ведь в рамках союза предполагалась отмена паспортного и таможенного контроля и свободное передвижения людей?

С: Верно, он существовал, но лишь на бумаге.

В: То есть, по-вашему это конец? Беларусь никогда не вернется на путь интеграции?

С: Я думаю, движение Беларуси в сторону Европы в интересах как России, так и Беларуси.

В: И почему это должно привлекать Россию?

С: Потому, что мне кажется, что Москва также меняется.

В: Вы это узнали от мистера Путина?

С: Нет. Я узнал об этом, читая аналитические обзоры.

В: Ну да, кое-что, конечно происходит. Но посмотрите на мистера Путина – даже будучи в кабинете министров, он сегодня, возможно, самый влиятельный политик в России. Вы действительно думаете, что представления России о ее национальных интересах изменились?

С: Я читал то, что сначала просочилось в виде утечки информации, а потом было опубликовано в виде записки Лаврова о будущей внешней политике России. Основной упор там приходится на экономику. И в этом нет ничего плохого. Это более чем оправданно. Однако они не достигнут своих интересов в Беларуси, если она не будет реформирована. При Лукашенко это невозможно. Он показал, что он против реформ, он заботится исключительно о сохранении личной власти. Так что я думаю, что реформы в Беларуси, европейские реформы в Беларуси, нормализация ситуации в Беларуси пойдут России только на пользу. Поэтому я думаю, что Россия, начав размышлять серьезно, перестав мыслить в советско-имперском духе, примет нашу позицию. Если Беларусь войдет в состав Европы, или хотя бы начнет двигаться в сторону Европы, это избавит Россию от головной боли по поводу восстановления бывшего Советского союза и необходимости ориентироваться на тех людей, которые все еще хотят вернуться в старые времена.

В: Да, но когда я слушаю Вас, я не могу ничего с собой поделать: у меня в голове возникают образы белорусских фермеров, рабочих фабрик, которые пришли на Ваше выступление. Вы интеллектуал, человек с политическими связями, связями с правозащитными организациями в Великобритании, США, во всей западной Европе. Но эти люди не увидят в Вас человека, который может представлять их интересы. Кроме того, они славяне, у них были долгие тесные отношения с Россией, с Москвой. И откровенно говоря, Вы хотя и не любите соцопросы, но они свидетельствуют о том, что большинство населения присоединилось бы к России, чем к ЕС. Другими словами, Вы не соответствуете желаниям многих людей.

С: Это зависит от того, как вы сформулируете вопрос. Три процента населения согласились бы войти в состав России. А вот иметь хорошие отношения с Россией – да, таких около 50%. Но только при сохранении хороших отношений с ЕС люди готовы иметь хорошие отношения с Россией. За присоединение к России в качестве ее региона – нет, таких 3%.

В: Действительно ли у Вас есть тесный контакт с Вашими людьми? Вы ведь интеллектуал, у которого, откровенно говоря, есть больше друзей на Западе, чем в Минске.

С: Я сейчас много езжу по стране. Мне очень нравится бывать в сельской местности, вне зависимости от участия в политической кампании. Я общаюсь с людьми каждый раз, когда возвращаюсь домой. Я родился в Беларуси, я прожил свою жизнь в Минске.

В: Одна из проблем, которая может возникнуть у людей в отношении Вас, состоит в том, что Вы сегодня является наиболее строгим критиком Лукашенко. Но давайте не будем забывать, что в 1994, 1995, 1996 гг. Вы работали в составе правительства Лукашенко – Вы были заместителем министра, фактически представляя Лукашенко на мировой сцене. С Вами произошли громадные изменения, о которых люди могут задумываться.

С: Я не изменился. И я не был в команде Лукашенко. Я работал в правительстве.

В: Но ведь это было правительство Лукашенко.

С: Нет, нет. Поэтому я и упомянул о 1996 г. – переломной дате, когда я подал в отставку в знак протеста против того референдума и против политики Лукашенко. Это был шаг, который я предпринял, не зная, что буду делать дальше. Они пытались отложить мою отставку, но я настоял на ее принятии накануне проведения референдума. Так что, поверьте, я служил своей стране, я не служил Лукашенко. Я карьерный дипломат.

В: Теперь, спустя 16 лет после прихода Лукашенко к власти, мы подошли к новым выборам, которые должны состояться в 2011 г. Вы верите, что в этот раз Лукашенко готов предоставить оппозиции больше пространства и принять результаты выборов, которые могут быть не в его пользу?

С: Нет, я не наивный человек. Он будет биться за свою власть, потому что это единственная цель, которая им движет. Не национальные интересы Беларуси, не благополучие людей. Я не настолько наивен, чтобы рассчитывать на честные выборы, и именно поэтому я рад, что оппозиция сейчас пришла к консенсусу о том, что уличного протеста нам не избежать.

В: Этим я как раз и хотел бы завершить. Ранее Вы сказали, что выборы не решат проблемы Беларуси. Все будет определяться людьми, которые выйдут на улицы, которые устали от репрессий, и которые решат проблемы Беларуси. Вы призываете к революции? Мы уже видели разные цветные революции в странах бывшей советской империи. Вы хотите чего-то подобного, не так ли?

С: Я не назвал бы это революцией, потому что это что-то другое, потому что мы сможем выразить свою точку зрения, только выйдя на улицу. Если эти уличные демонстрации позволят нам получить доступ к телевидению, радио, это не будет революцией. Однако ни я, ни другие лидеры оппозиции не являются наивными людьми. У нас нет нормальной среды для проведения выборов, но мы обязаны использовать наш шанс. Вот почему люди должны сказать свое слово.

В: Простите, если я не прав, но я не видел большого количества людей, агитирующих на улицах Минска за проведение такого рода уличной революции. Почему Вы верите, что это произойдет?

С: Вы их не видели, но я могу Вам сказать, что люди выходят на улицу 16-го числа каждого месяца – в День белорусской солидарности.

В: Давайте будем честны – этих людей очень мало, несколько человек

С: А вы поезжайте в Минск и попробуйте пожить в наших условиях. И попробуйте понять, что люди рискуют своими жизнями каждый раз, как выходят на улицы.

В: Вы сейчас в Лондоне. Вы общались с британскими политиками, с людьми по всему Западу. Делают ли они достаточно для Беларуси?

С: Не думаю, что они делают достаточно, потому что они не осознают всей той опасности режима, которая очевидна для нас.

В: И последнее – сколько времени уйдет на создание той свободной Беларуси, какой Вы ее видите? И когда она станет свободной, куда она будет смотреть – на Запад или на Восток?

С: Я бы сказал, что надеюсь на освобождение в следующем году, а через 5-6 лет мы будем готовы вступить в ЕС. Отмечу еще раз, моя стратегия – это Европейский Союз, но я также за хорошие, налаженные отношения с Россией, и за стратегическое партнерство с Россией.

В: Андрей Санников, спасибо Вам большое за участие в «Жестком разговоре»!

Полное видео