Торг больше не уместен

Лукашенко удавалось в течение полутора десятков лет успешно торговать с Россией ее же геополитическим товаром. Но торг уже неуместен...

По подсчетам экспертов, с момента распада СССР «белорусское экономическое чудо» уже обошлось России примерно в 100 миллиардов долларов. Мизерная задолженность Минска по газу, вокруг которой образовалась такая буча, оказалась лишь последней каплей, переполнившей чашу терпения Москвы. Эти «маленькие победоносные войны» жизненно необходимы Лукашенко. Именно в них Александр Григорьевич выковывает свой эксклюзивный внутриполитический ресурс — «батькократию». Она и станет его главным и единственным козырем на предстоящих президентских выборах, уже четвертых на его веку. Других карт в колоде Лукашенко уже не осталось.

Генсек районного масштаба

В конце августа Александру Лукашенко исполнится пятьдесят шесть лет. Но дни рождения он не любит и отмечает их не за праздничным столом, а в инспекторских вояжах по регионам. Презентов тоже не принимает. Считает, что самым лучшим подарком за все годы стало рождение третьего сына Коленьки, выпавшее на ту же дату. О собственном детстве Александр Григорьевич распространяться не любит. Все его воспоминания уместились в одну фразу: «Я рос среди животных и растений». Известно, что мать Александра Григорьевича — труженица и президент к ней очень привязан. Об отце сведений нет (Лукашенко — фамилия мамы). Только слухи и домыслы, которые оппоненты нередко используют в качестве орудия внутриполитической борьбы. Но и Лукашенко за словом в карман никогда не лезет.

«Возле кормушки, имя которой власть, все хрюкают одинаково: и красные, и белые», — глубокомысленно обронил как-то Лукашенко. С высоты опыта руководящей работы — все-таки полтора десятилетия во главе не последнего в Европе государства! — ему, конечно, виднее. Но еще раньше Александр Григорьевич понял, что верховная власть одна, а путей к ней много, поэтому надо искать свой единственный и неповторимый. Чем, собственно говоря, и был занят выпускник Могилевского пединститута практически до сорокалетнего рубежа.

Любопытно, но в начале своего пути нынешний старожил белорусского олимпа больше двух лет на одном месте не задерживался — был и партийно-комсомольским работником, и дважды защитником отечества в разных качествах, и учителем, и пищевиком, и строителем. И ничего определенного амбициозному провинциалу (родился в поселке Копысь Витебской области) не светило до тех пор, пока в разгар перестройки он не оказался на должности директора совхоза «Городец» — чуть ли не самого захудалого в Беларуси.

Тут, правда, версии летописцев расходятся. Официальные биографы утверждают, что, внедрив арендный подряд, Лукашенко в двадцать раз повысил рентабельность при стократном увеличении объема прибыли. Естественно, такое «экономическое чудо» не осталось незамеченным. Если верить Александру Григорьевичу, Горбачев лично положил глаз на него, — «экономического самородка» из могилевской глубинки, доверяя готовить пленумы ЦК и даже рецензировать знаменитую программу Григория Явлинского «500 дней». Либеральная программа передовику производства не понравилась. И вскоре он явил миру свою экономическую концепцию под названием «Рыночный социализм» — несмотря на всю смысловую несочетаемость понятий.

Оппоненты, впрочем, утверждают, что никаких особых успехов у совхоза «Городец» не случилось. И вообще не было никакого реального дела, а было только сочное слово Александра Григорьевича, которого за цицероновские способности уже тогда шутливо называли Горбачевым районного масштаба.

Впервые страна услышала о Лукашенко, когда он проиграл выборы народных депутатов СССР зампредсовмина республики Вячеславу Кебичу. Партаппарат так усердно мешал кандидату Лукашенко, что сделал из него символ борьбы с тоталитаризмом, поставив по популярности в один ряд с такими персонами, как лидер Белорусского народного фронта Зенон Позняк и писатель Василь Быков.

Отныне с коммунистами Лукашенко было не по пути. Но и с национал-демократами он недолго водил дружбу. Если на президентские выборы 1994 года Вячеслав Кебич шел от коммунистов-прагматиков, Зенон Позняк от националистов, Станислав Шушкевич от либералов, то Александр Лукашенко — сам от себя. И победил, поскольку партиям уже никто не верил.

Был в этом выборе белорусов и психологический момент. Из всех основных кандидатов Лукашенко, безусловно, представал самым народным — и по образованию, и по происхождению, и по манерам. На первых порах он казался настолько простоватым, что никто из конкурентов его всерьез не воспринимал. И на международном уровне отношение к белорусскому лидеру было несерьезным. Пока не разобрались, что Александр Лукашенко в своем роде — самый эффективный сейлз-менеджер на всем постсоветском пространстве. По крайней мере только ему удавалось в течение шестнадцати лет выгодно торговать с Россией ее же геополитическим товаром. И не важно, в какой упаковке все это продавалось — то ли в кульке Союзного государства, то ли в брикете «славянского единства». Важен результат: по разным подсчетам, интервенции в поддержку белорусской экономики обходились российской казне от 8 до 12 миллиардов долларов ежегодно.

Изрядный эконом

Однажды Александр Григорьевич, как поговаривают, не без удивления констатировал: «Сегодня реки нефти к нам текут из России, и их вспять не повернешь. Это же реальность!» Он понял для себя главное: географическое положение обеспечивает Беларуси роль транзитного моста в торговле России с Западом. И не состричь с этого купоны было бы грешно. Например, та же Украина в бытность Виктора Ющенко у руля превратила транзитную трубу в рычаг, которым взламывала все геополитические построения Москвы. Лукашенко — на контрасте — играл роль доброго следователя, говоря, что «на коленях готов ползти в Россию». В результате «белорусское экономическое чудо» долгие годы функционировало бесперебойно. На российские деньги. В какой-то момент двусторонние отношения наладились настолько, что у Александра Григорьевича, только что пересевшего с совхозного уазика на бронированный «Мерседес», возникла мысль встать во главе России, упакованной вместе с Беларусью в Союзное государство. Предполагалось, что, когда состоится объединение, президентом станет Борис Ельцин, а сам Александр Лукашенко отвел себе роль вице-президента. Иначе говоря — преемника. О чем он в свое время и поведал российскому лидеру.

Можно только гадать, почему Ельцин не сделал этого исторического шага. Возможно, Александру Лукашенко в тот момент не хватило политической искушенности — где-то он не так себя повел, прежде времени раскрыл карты… В результате Союзное государство так и осталось памятником лукашенковским амбициям и несбывшимся надеждам.

С интеграционными игрищами он закончил с приходом в Кремль Владимира Путина. Очень Лукашенко не понравились намеки Москвы войти Беларуси в состав России шестью отдельными субъектами. Двусторонние отношения, доходившие временами до братских, стали на глазах менять знак на противоположный. Нет, когда возникала нужда, официальный Минск немедленно трубил о братстве на все времена. Но как только Москва выдавала требуемые преференции, Александр Григорьевич начинал пугать электорат. Тогда же было сказано знаменитое: «Я с жуликами, в том числе и с Россией, акционироваться не буду!»

Себя он, безусловно, считает абсолютным праведником. Вот только российские инвесторы, памятуя эпопею с пивзаводом «Крыница», стараются обходить белорусский рынок стороной. Дело было так. Батька, которому всегда нужны свободные деньги, пообещал российской пивоваренной компании «Балтика» контроль над «Крыницей». Но когда россияне истратили порядка 10,5 миллиона долларов на новое оборудование и его монтаж, вдруг резко передумал и распорядился считать инвестиции долгосрочным кредитом...

В Беларуси по сути существуют две экономики. Одна пополняет госбюджет, а вторая, куда, в частности, входят оружейный бизнес, перепродажа российского газа внутри страны, таможенный бизнес, валютный и прочая, формирует президентский фонд. Для всех прочих — неприкосновенный! Возможно, именно эта «кубышка» и послужила поводом для слухов о том, будто президент Беларуси далеко не самый бедный человек на всем постсоветском пространстве. Как подсчитали российские эксперты, пять лет назад его активы измерялись суммой в 1—2,5 миллиарда долларов. Появлялось немало желающих найти место, где батькины деньги лежат. Сначала думали, что в бывшей Югославии. Потом заговорили о неких российских банках. Потом пошли слухи о каких-то западных… Словом, поиски зашли в тупик. Тем не менее бывший управделами президента Беларуси Иван Титенков продолжает утверждать, что такой фонд не выдумка, что деньги там приличные, причем государственные. В этом контексте известное заявление Лукашенко, будто уникальность ситуации в Беларуси состоит в том, что он «никому ничего не обязан», приобретает дополнительный смысл. Не только политический.

Свой-чужой-ничей

Искусством ведения торга белорусский лидер владеет блестяще. Деньги просить он не стесняется, причем в любом количестве и под любое обеспечение. Хотите, под залог горячей российско-белорусской дружбы. Хотите, под защиту западных рубежей России. А то и совсем по-простецки: «Что вам, жалко?!» Классический пример — скандал 2003 года, когда он буквально за сутки поднял цену «Белтрансгаза» с одного до пяти миллиардов долларов! Как только российские деньги заканчивались, Александр Григорьевич предпринимал заученный до автоматизма маневр — разворот на Запад. Впрочем, и в России, и в Европе этот простодушный шантаж раскусили довольно быстро...

Нынешний год принес на западном фронте одни разочарования. В апреле, к примеру, Лукашенко не позвали в Вашингтон на саммит по ядерной безопасности. Кто виноват? Нации было доложено однозначно: Россия тянет одеяло на себя. Дескать, Москва намеренно обезоружила республику: вот были бы у Минска ракеты, сетует Лукашенко, мир бы с ним по-другому разговаривал. Не приходилось бы ходить с протянутой рукой...

В мае в прессу просочилась информация, будто бы глава администрации президента Беларуси Владимир Макей наведался в Вашингтон и провел ряд встреч с представителями администрации Барака Обамы. Выражал якобы готовность открыть страну для американского бизнеса в обмен на отмену санкций в отношении ряда своих предприятий, да и вообще призывал «жить дружно». Пресс-служба Лукашенко от комментариев воздержалась. Но вернулся чиновник, судя по всему, ни с чем.

Не повезло и с Европой. В том же мае разразился страшный скандал в Австрии, которую Лукашенко как глава Национального олимпийского комитета Беларуси (в президентском качестве въезд в ЕС ему заказан) навестил в 2002 году — катался на лыжах в Тироле. Пригласил его коллега, в то время глава австрийского НОК Лео Вальнер. Как утверждает местная пресса, две недели релакса обошлись в 200 тысяч евро — счета оплачивались с секретного счета австрийского НОК, открытого по инициативе Вальнера. Чего ждал от Александра Григорьевича гостеприимный хозяин, можно только предполагать: по совместительству он владелец сети казино Casinos Austria. По странному совпадению Минск внезапно страшно заинтересовался именно этим видом бизнеса. По версии Вальнера, он действовал в интересах деловых контактов между Австрией и Восточной Европой и отдых Лукашенко якобы спонсировали бизнесмены, стремящиеся попасть на белорусский рынок. Минск эту информацию также не комментирует. Но злые языки судачат о привилегированном положении австрийских компаний в Беларуси и непрозрачности тендеров с их участием.

Великий и ужасный

Так чем же берет электорат Александр Григорьевич? Вынесем за скобки его публичный имидж — краснобай, спортсмен, отец солдатам... Ведь все эти качества играют лишь на благополучном экономическом фоне. А фон этот — «белорусское экономическое чудо», единоличным творцом которого официальная пропаганда называет президента. Ну да, берет батька у Москвы деньги. Но ведь, по его словам, не у братского русского народа отнимает, не из казны, а конкретно у тамошних олигархов. Дескать, широкие слои российского населения эти деньги все равно никогда не увидели бы. А так они попадут в надежные руки…

Кстати, о надежности. Самого творца «экономического чуда» упрекают в полной экономической безграмотности. Например, экс-глава белорусского Нацбанка Станислав Богданкевич обнародовал историю о том, как он разъяснял Лукашенко, почему нельзя устанавливать такой курс рубля, какой захочется. Якобы батька внимательно слушал, а потом и говорит: «Ну хорошо, нельзя. А если я издам указ?» Другое экономическое откровение Лукашенко относится к тому периоду, когда он попытался отрегулировать цены на куриные яйца, немедленно пропавшие с прилавков: «Что за страна такая, только взялся за яйца, исчезло масло...»

Так что в самую пору задаться вопросом, кто кого создал: Александр Лукашенко «экономическое чудо» или это «чудо» сотворило его самого. Батька, нет сомнений, ответ знает. Но продолжает играть на грани фола.

Как-то, рассуждая об особенностях национальных характеров братских народов, он разразился таким спичем: «Русский человек, случись что с Беларусью, сразу будет там, рубашку рванет и, не глядя, попер. Белорус в силу того, что его всю историю топтали, ломали, он сначала из-за угла посмотрит, но потом все равно рванет». Сам он из-за угла так еще ни разу и не выглянул. Даже тогда, когда Россия очень рассчитывала, что Минск признает Абхазию и Южную Осетию. Вот и Таможенный союз де-факто остается пока без Беларуси. Но и здесь (как, вероятно, и в случае с признанием кавказских республик) цена вопроса известна: Лукашенко в любой момент готов обменять свою подпись на нефтяные экспортные пошлины. Но на сей раз Москва, прикрыв газовую заслонку, ясно дала понять: торговля закончилась.

...Свою политическую неуязвимость Александр Григорьевич иллюстрирует рассуждениями о том, кто станет его преемником — то ли старший сын Виктор, состоящий членом Совбеза, то ли средний сын Дмитрий, глава Президентского спортклуба. А недавно в качестве инфанта он вывел на мировую арену младшего сына (мальчик то появится с сабелькой на переговорах с президентом Украины, то с пистолетиком на встрече с президентом России). Тут уж даже ярые сторонники Лукашенко испытали неловкость. И есть отчего. Политический плацдарм Лукашенко сжался катастрофически: Запад не готов его обнять, а Россия свои объятия уже разжала. Магия «великого и ужасного» оказалась на грани полного разоблачения.