В клетке – трое свободных людей
16- Ирина Халип
- 6.01.2023, 22:24
- 24,664
Никакого интереса к карателям – только брезгливость.
— Где вы работаете?
— Правозащитник.
— Значит, официально не работаете.
Это прозвучало вчера, в первый день суда над нобелевским лауреатом Алесем Беляцким. Новый год, новый суд, первое заседание – а у меня стойкое ощущение, будто это уже когда-то было.
А ведь действительно – было. Только больше полувека назад, да и подсудимому до Нобелевской премии оставалось еще лет двадцать. Но тоже была зима, и обвинение было липовым, а обвиняемого звали Иосифом Бродским.
— Чем вы занимаетесь?
— Пишу стихи. Перевожу. Я полагаю...
— Никаких «я полагаю». У вас есть постоянная работа?
— Я думал, что это постоянная работа.
— А вообще какая ваша специальность?
— Поэт, поэт-переводчик.
— А кто это признал, что вы поэт? Кто вас причислил к поэтам?
Полвека прошло. Даже больше – 58 лет. Страны, в которой судья требовал показать справку, что Бродский – поэт, уже не существует. За окном совершенно иной век, иное тысячелетие, иная страна. А риторика – та же, обвинения – столь же абсурдные, стиль судейского допроса – такой же. Как будто жизнь, качнувшись вправо, качнулась влево, как писал тот самый обвиняемый в знаменитом «Рождественском романсе». Бродского советская пресса называла «окололитературным трутнем». Беляцкого белорусская советская пресса зовет не иначе как уголовником и рецидивистом. Тех, кто защищал Бродского – литераторов, переводчиков, журналистов, - общественный обвинитель Сорокин называл «прощелыгами, тунеядцами, мокрицами и жучками». Тех, кто защищает Беляцкого, белорусские силовики и пропагандисты называют «змагарами, бчбшниками, бесноватыми» и так далее. Даже странно, что ни научно-технический прогресс, ни открытые границы, ни падение железного занавеса, ни пространственно-временной разрыв между Ленинградом 1964 года и Минском 2022 года – ничто не смогло разорвать кровные узы тех прежних карателей и пропагандистов и этих нынешних. Они, наверное, и в Древнем Риме были такими же.
Правда, советская власть все-таки отправила поэта Бродского в ссылку, а не в лагерь, хоть он и не был тогда не только нобелевским лауреатом, но и знаменитым поэтом. Отправила на пять лет, но когда советские писатели начали обращаться в ЦК с письмами протеста, а Жан-Поль Сартр заявил, что советскую делегацию ждут большие проблемы на европейском форуме писателей, власть освободила поэта и вернула в Ленинград. Вместо пяти лет он пробыл в ссылке в Архангельской области полтора года. Белорусскую власть даже присуждение Нобелевской премии и всемирное внимание к судьбе Алеся Беляцкого не смогло подвигнуть хотя бы на изменение меры пресечения, не говоря уже о снятии безумных и бессмысленных обвинений. Выходит, нынешние каратели – полные вырожденцы даже по сравнению с прежними советскими. Интересно, они сами это понимают? Впрочем, степень их самосознания уже вряд ли может быть объектом нашего любопытства, даже исследовательского. Никакого интереса – только брезгливость.
Зато на фотографиях из зала суда я увидела в клетке трех свободных людей. Да, измученных. Да, уставших. Да, постаревших. Но свободных. Спокойных. Уверенных. Отстаивающих свое право говорить на родном языке, требующих переводчика с русского, заявляющих отвод судье и возмущение наручниками в клетке. Не пассивных, а бунтующих. Готовых пройти через ад и вернуться, не сдавшись. Защищающих в этом суде – в порядке исключения – свои собственные права, а не наши. Впрочем, и наши тоже. Как всегда.
Ирина Халип, специально для Charter97.org