«Зарплата $150 тысяч в год»: белоруска ушла из IT и учится на медсестру

Такой поворот в карьере стал возможным в США.

Легко ли изменить жизнь, если все и так хорошо? Мы ответа на этот вопрос не дадим. А вот Наталия, которая более шести лет проработала в IT, а потом почти внезапно решила пойти совсем другой дорогой, его, вероятно, знает. Девушка родилась в белорусском городе Горки, после школы пошла в вуз на мехмат, на втором курсе начала работать, а затем оказалась в США, где теперь учится… на медсестру. Она рассказала Onliner, как так вышло и стоило ли оно того.

Мехмат и работа QA в IT

— Я родилась в городе Горки, там училась в школе. Моя мама окончила физфак БГУ, папа — кандидат технических наук. Да и вообще, среди ближайших родственников много «технических» людей, людей науки. Мне хорошо давались математика, физика, и, собственно, после школы выбор особо не стоял: зачем выдумывать что-то новое? — начинает рассказывать Наталия. Она добавляет, что где-то внутри бродила мысль стать врачом, но тогда развития она не получила.

Работу девушка нашла на втором курсе университета: пошла в QA. Учеба и работа шли одновременно. Наталия сменила трех работодателей — это были известные белорусские айтишные компании. В последней из них трудилась три года, до самого отъезда. Здесь занимались разработкой мобильных приложений с сотнями миллионов загрузок.

— Там мне было действительно интересно. Я отработала три года перед тем, как переехать. Интересно работать в команде, интересно думать про людей, которые пользуются тем, что мы делаем, что пишут в саппорт, в отзывах. Ты знаешь, что ваше приложение используют миллионы человек, но ты не контактируешь с этими людьми и пытаешься собрать информацию по крупицам — чтобы сделать продукт лучше.

Так что мыслей об уходе не было, и реальность не слишком помогала пойти по новому пути.

«Учиться в меде? Даже мысли такой не было»

— Мне 25 лет, я работаю в IT, у меня высокая зарплата. Куда я сейчас пойду? Шесть лет учиться в меде? У меня даже мысли такой не было, это просто нереально… Сколько мне будет лет, когда я окончу, и как я буду дальше жить? — такие вопросы задавала себе Наталия.

Затем жизнь все-таки сделала очередной финт, и белоруска переехала в США, оказавшись в Нью-Йорке. Здесь пришлось активно изучать английский язык: существующего уровня оказалось недостаточно.

— Когда хоть что-то знаешь и приезжаешь в страну, где говорят на этом языке, ты понимаешь, что ничего не знаешь.

Так прошло примерно полтора года. Подспорьем стала… «Мозгобойня».

— В Минске у меня была своя команда, и для меня это было прямо обязательно в плане вечерних активностей: вначале в расписание ставилась «Мозгобойня», а потом все остальное. Поэтому, когда я переехала в Нью-Йорк, я стала искать что-то подобное. Нашла похожий проект, но это было не то, к чему я привыкла.

Насмотревшись, девушка написала в проект, узнав о планах развития этого паб-квиза в Нью-Йорке. Оказалось, что таковых нет. Но Наталии предложили попробовать, а затем она с партнером приобрела франшизу, которая продолжает работать четыре с половиной года спустя. Этот шаг, кстати, в будущем помог девушке оказаться на пути к заветной цели. У нее оставалось свободное время, которое хотелось чем-то занять.

— Я делала робкие попытки в сторону QA, смотрела вакансии, но даже не рассылала резюме. Что-то меня отталкивало, — говорит Наталия.

Хорошая зарплата и стабильность? Спасибо, но нет

Она была готова подучить язык и адаптировать знания под местную специфику, заняться поиском работы с «хорошей зарплатой и какой-то стабильностью». Но одновременно беспокоила мысль: это надолго. Девушка сравнила такое будущее с липкой сетью, в которой так хорошо, что и выбираться не охота.

Дальнейшее отчасти определил один разговор. В нем собеседник, говорит Наталия, задал вопрос наподобие такого: «А вот что тебе нравится делать, когда ты вечером приходишь с работы, когда ты очень устала?»

— Я тогда подумала, что никогда не буду в свободное время читать что-то про IT и QA. Может, почитаю про математику, задачки… Потом пришел ответ: я читаю про медицину, и конкретно мне интересна тема акушерства. Еще в 21 или 22 года я нашла все книги по акушерству для врачей, что были на русском языке, и прочла их. Мне это было всегда интересно: как это устроено, как помочь, какие есть варианты с врачебной точки зрения. Поняла, что это я готова делать даже тогда, когда устала.

Учеба началась с колледжа, без которого попасть в школу медсестер, куда нацелилась Наталия, нельзя. Перед поступлением необходимо изучить набор специализированных предметов, а затем в зависимости от полученных за них оценок и результатов вступительного экзамена поступить (или нет) в школу.

— Это, например, специфическая математика для медицинских специальностей (для расчета доз препаратов) плюс химия, биология, анатомия, физиология. Прохождение этих предметов занимает примерно полтора-два года.

В школе есть разные пути: сокращенная программа и «обычная». Я решила не идти по сокращенной: она сэкономит немного времени, но это очень сложно (хотя и так нелегко). Сама школа занимает два года, после которой ты получаешь лицензию медсестры и можешь начинать работать. Уже после выхода на работу можно доучиться год и получить бакалавра.

Медсестра в США — это «другая» медсестра

— Обычно не останавливаются и на этом, и я тоже не планирую. Хотя, откровенно говоря, я пока не решила, куда пойду: может, на акушерку или в экстренную медицину. В Беларуси такого нет, а здесь медсестра может продолжать учиться дальше и становиться доктором с узкой специализацией — это уже медсестра, которая может назначать лечение.

Девушка поясняет, что выучить врача в США очень дорого. Кроме того, подход к лечению и наблюдению за пациентами построен иначе. Врач — это скорее аналитик, который ставит диагноз, продумывает разные варианты лечения, обсуждает с пациентом основную его линию. Медсестра в какой-то мере ближе к человеку.

Здесь в отделении терапии или хирургии на одну медсестру обычно приходится от четырех до шести пациентов, которым она уделяет всю 12-часовую смену. Она может принимать самостоятельные решения и ставить так называемые медсестринские диагнозы. Белорусская практика отличается.

— Например, приезжает человек для получения экстренной помощи, медсестра может поставить диагноз «неправильный газообмен» и назначить лечение (дать кислород, помочь занять определенную позу), найти причину патологии. Медицинский диагноз, что это конкретно астма, поставит уже доктор, но позже.

Здесь меньше врачей и больше медсестер, это очень уважаемая и оплачиваемая профессия. Если послушать людей, которые попадали в госпитали, они вначале будут благодарить медсестер — потому что врача ты увидишь два или три раза за всю госпитализацию.

Как поясняет Наталия, доктор следит за состоянием больного через медсестру, которая становится его глазами, ушами и руками, а также лечит.

Учебники — не старше пяти лет

Обучение, рассказывает белоруска, строится на актуальной информации. Книги обычно не старше пяти лет: как только появляются новые исследования и методы, планируется переиздание.

— Например, в прошлом семестре у меня была книга 2020 года. Обновление происходит стабильно каждые несколько лет. Не опечатки исправляют, нет. Выходит новое исследование, а у нас вся практика построена на доказательней медицине. И если что-то поменялось и теперь нужно делать «вот так», то книга будет исправлена. Ты приходишь в госпиталь: ага, они тоже используют то, о чем ты прочитал.

Если написано, что этот прием больше не используется, потому что это приводит к нежелательным последствиям, значит, мы используем другой прием. В Беларуси, как я слышала, с этим возникают проблемы. Пособия для обучения бывают старые, и лектор вынужден говорить: а мы это уже не используем, это уже не так.

Доучивать «медицинский» английский не пришлось, но нюансы были. К школе подготавливают предметы в колледже: анатомия, химия, физиология и так далее. Но в самой школе поначалу было сложно.

— Потому что читала я очень медленно. Мне нужно, к примеру, в неделю прочитать 100 страниц по сугубо медицинской тематике — на больших листах A4, а не книжных, в два столбика мелкими буквами. Я замеряла: в начале семестра, когда начинала учиться, я читала 4 страницы в час максимум. То есть мне 25 часов нужно было только на то, чтобы прочитать. Потом стало проще.

Интерактив, который и не снился

Одними книгами сыт не будешь, поэтому в обучении применяются различные «интерактивности» для медицинских специальностей.

— Во-первых, у нас был доступ к системе, которая позволяет смотреть слои человека. Это пациент, которые отдал свое тело науке, оно было заморожено, а затеем разрезано на тонкие слои и оцифровано. Потом на компьютере с помощью мышки и колесика ты можешь проходить по всем слоям и в разных проекциях, все подписано. Хочешь узнать, как расположены яичники по отношению к матке, — открыл программку, смотришь. Хочешь глаз посмотреть, любая соединительная ткань — все что угодно. Это о-о-очень полезно.

Второе — это симуляция виртуальной палаты и манипуляций с пациентом. Каждую неделю нам дают сценарий, предоставляют отчет: такой-то пациент, поступил тогда-то, у него такая-то история (для медсестер очень важно, есть ли у человека поддержка семьи, что он будет делать потом — этим занимается не врач, а медсестра). Там есть аппаратура, лекарства, ты можешь перевернуть пациента, осмотреть, измерить пульс и так далее. В зависимости от того, что ты делаешь, человек вздыхает, охает, ахает, его родственники могут кричать что-то на заднем плане. Похоже на очень сложную игру Sims.

Есть еще один вариант симуляции, уже приближенной к реальности. Мы ходим в специальный центр при госпитале. Там оборудованные палаты — точно такие же, как в медучреждении, есть все медикаменты (с лейблом, что для учебных целей, чтобы никто никуда не утащил). Пациент — муляж, у которого внутри датчики. Он дышит, моргает, немного шевелится, у него есть пульс, а внутри — динамик. Через него профессор за односторонним стеклом имитирует некоторые реакции пациента, он же запускает режимы (пациент может заплакать, например).

Особенно тяжело с младенцами. У нас в прошлом семестре была симуляция с младенцем, и они включили плач очень-очень громко. Ты не слышишь вообще никого — только младенца. Он орет, ножками-лапками своими двигает — очень похоже на реальность…

Такие симуляции, поясняет Наталия, обычно стартуют с «все хорошо», однако затем начинаются проблемы, проявления которых заметны на медицинской аппаратуре. Настает момент применять знания и показать, насколько хорошо студент ориентируется в протоколах. Манекен не безмолвствует — его «внутренний голос», напомним, принадлежит коварному профессору вне поля зрения. «Помучив» студента, доктор выходит — по вызову медсестры-студентки, которая по одному из протоколов может позвать его в определенной ситуации. Он предлагает провести определенные процедуры, медсестра выполняет его указания — это один из компонентов процесса обучения.

Учиться сложно. Одногруппники плачут минимум раз в неделю

Интересуемся, сложно ли учиться. Наталия отвечает: в целом да.

— Из моих одногруппников большинство плачет минимум раз в неделю. Потому что это очень сложно, всего очень много. Ты должен не только все хорошо знать, но и применять. От тебя хотят, чтобы ты не просто выучил что-то, а чтобы понимал, и, что важнее, учат критическому мышлению. Ты всегда должен сомневаться. Кстати, ответственность за неправильную дозировку лекарств несет медсестра, а не врач, даже если это он ошибся, потому что она должна была перепроверить. Ты должен все ставить под сомнение, понимать, что люди совершают ошибки, а ты — последнее звено.

Но для меня обучение не сложное… Наверное, потому что мне очень интересно, у меня нет учебы «через боль», когда учишь, лишь бы сдать. Слышу про новое заболевание/расстройство? Расскажите все, что вы знаете о нем. А я потом еще пойду почитаю! А как лечить, а как выражается, а как заметить, если оно еще не проявилось? И так далее. Да и после мехмата, где семимерное пространство пересекает одиннадцатимерное, любую концепцию принять можно. (Смеется.) Я учусь в государственном колледже, и, так как я живу в Нью-Йорке, обучение для меня дешевле — как для всех местных, из этого штата. Зато конкуренция выше.

Я хорошо учусь, и я волонтерила. Мне выделили стипендию: когда видят, что ты стараешься, тебя поддерживают. Последние два семестра, например, колледж сам оплачивает мое обучение и даже немного больше: они покрывают расходы и, если остается что-то лишнее, высылают мне деньгами.

Практика иногда похожа на кино

Практика — отдельная история. Девушка говорит, что на кино, где медики днюют и ночуют в больнице, не очень похоже.

— На экране обычно нужен острый сюжет: кто-то сделал ошибку, и ее нужно расхлебывать. А чтобы эту ошибку совершить, давайте сделаем, как будто наш доктор остается на работе уже третьи сутки и еле шевелится… Хотя да, все люди медицинских специальностей работают много и ударно. После смены ты приходишь выжатый как лимон. Но все-таки в фильмах немного преувеличивают: не трое суток без сна, а всего лишь одни.

У медсестер смена 12 часов, и свои 10 тыс. шагов ты нахаживаешь очень быстро. Пока лето, я медсестра-волонтер в больнице Белвью (если кто-то смотрел сериал «Новый Орлеан», это именно она). Это практика не от колледжа, а от госпиталя: есть программа, в которой они берут студентов-медсестер, отправляют в отделения, и мы отрабатываем обычные смены (есть, конечно, ограничения, что мы можем делать). И мои последние смены я очень люблю проводить в приемном покое, который emergency department. Там очень интересно, и это уже похоже на кино. (Смеется.)

В Нью-Йорке много людей и есть немало тюрем, и из них привозят как раз в больницу Белвью — потому что она не частная, а городская. Это добавляет антуража: с заключенными же есть и полицейские. Для заключенных есть отдельные этажи, но поступают они так же, как и все остальные. Второй момент — расположение: это Мидтаун (центральная часть района Манхэттен. — Прим. Onliner). Поэтому все «интересное», что случается, попадает в эту больницу.

Никогда не знаешь, что будет следующим: это отдел «травмы level one», то есть здесь принимают всех. Поэтому тебе, например, привозят кого-то с огнестрельным ранением, потом человека с подозрением на инсульт, потом роды, потом психоз у пациента, который делает дикие вещи… И ты всем помогаешь. И это очень интересно.

Наталия добавляет, что система построена так, чтобы оптимизировать поток пациентов и помощь им. Для этого в департаменте есть «подотделы» с небольшими командами. Получается, что не 30 пациентов на 6 медсестер, а 10 на 2. Звучит просто, да. И напряженно.

Медсестра может зарабатывать как айтишник. Или наоборот?

Спрашиваем, что дальше, какие перспективы. Стоило ли вообще бросать айтишку? Говорит, IT — минувший этап. В определенном смысле…

— Лет, может, семь назад, до переезда, один американский друг скинул вакансии QA в компании, где он работал (крупный конгломерат, который занимается производством различной техники). У одной из вакансий зарплата была в два раза выше, чем у остальных «кюэев». Оказалось, что для нее требуется лицензия медсестры — для тестирования медицинского оборудования. Иногда я думаю, что, если вдруг захочу более спокойную работу, можно присмотреться к этому направлению.

А компромисс при выборе профессии был вот в чем: если бы я пошла «кюэем», я бы уже зарабатывала деньги. А так мне приходится учиться. С другой стороны, если смотреть в далекую перспективу, хороший QA и хорошая медсестра — это почти один к одному. Одна моя подружка в Нью-Йорке работает операционной сестрой и зарабатывает $120 тыс. в год, а иногда и $150 тыс. Ну, программист с хорошим опытом получает столько же.

Медсестра может достаточно легко идти учиться дальше — это уже называется health care provider. Тогда она имеет право назначать лечение. Либо медсестра-терапевт — она может открыть свою практику и зарабатывать совсем другие деньги. Или стать медсестрой со специальностью в области акушерства и женского здоровья и также открыть свою практику. Медсестра может получить докторскую степень (doctor of nursing practice — DNP).

Наконец, ты можешь пойти в управление: большинство госпиталей в США управляются не докторами, многие в топ-менеджменте — медсестры. Да, ты специально на это учишься, поработав…

Так а страшно-то было?

Наталия считает, что достичь можно многого, хотя от себя, судя по всему, она такого сама не ожидала.

— Я никогда не думала, что смогу это сделать. Когда я приехала, мой английский был «очень не очень». Мне было очень страшно, я думала, как же я буду здесь, как подступиться…

Да, «Мозгобойня» мне очень сильно помогает, потому что позволяет получать доход, чтобы оплачивать свою жизнь сейчас, не тратя много времени: мне не нужно работать по 10 часов в день. Мне повезло. Но нужно понимать, что не все так радужно. Я приехала сюда одна, у меня нет, например, мужа, который бы работал в IT, а я бы делала что хотела. Нет, я сама должна думать, как я заплачу за жилье, еду, обучение и так далее.

Наталия говорит, что, когда было страшно, она решила просто закрыть глаза и начать потихоньку. И заодно воспользовалась одним советом: «Если ты устал и не можешь бежать к своей мечте, не можешь идти, хотя бы ляг по направлению к ней». «Лечь» в данном случае — разбить путь к цели на маленькие «нестрашные» задачи.

— Переезд в США — это звучит страшно. А миллион маленьких задач — нет. Зайти на сайт, выбрать билет. Зарезервировать очередь в посольстве. Купить билет. Зайти на Onliner, почитать на форуме, что к чему. То же с медицинским образованием. Если чувствуешь, что хочется, если чувствуешь, что получится, — почему бы и не начать?