Актриса Светлана Аникей: Я знаю, что белорусы победят

Почему режим проиграет?

На этот вопрос отвечает известная белорусская актриса Светлана Аникей, которая стала гостем программы сайта Charter97.org Studio Х-97. В августе 2020 года в разгар революции Светлана вместе с другими актерами уволилась из Национального академического театра имени Янки Купалы в знак протеста против фальсификации итогов президентских выборов и увольнения директора театра. Сейчас актриса временно проживает в Польше. Интервью записал Евгений Климакин.

Уважаемые читатели! Вы можете подписаться на канал «Хартии-97» на Youtube charter97video. Для этого нужно зайти на страницу charter97video и нажать красную кнопку «Подписаться». Если вы хотите получать уведомления о новых видео на канале charter97video, то нажмите «колокольчик».

- У нас сегодня необычная программа, не в просторной большой студии, а в польской деревне, в 30 километрах от белорусской границы. Мы встречаемся с известной белорусской актрисой, еще до прошлого года Купаловского театра Светланой Аникей. Светлана, как ты вообще сюда попала? Как докатилась до такой жизни?

— Мой муж иностранец. Ему надо было быстро, до Нового года, сделать документы в Европу. И мы должны были приехать сюда, остаться пока он не сделает документы.

— А почему именно деревня возле Белостока?

— Так случилось, что пан Ян, белорус, который тут живет, нашел меня, забрал и поселил в этом доме.

— Здесь, в польской деревне, с тобой, я понимаю, произошли метаморфозы. В быту ты впервые в жизни начала говорить только по-белорусски. Как это произошло? Почему?

— Это Подляшье. Это совсем рядом с Беларусью. Тут все люди - свои. Такие «белорусские партизаны».

— С польскими паспортами.

— Так случилось. Сейчас я могу сказать, что пан Ян - это мой учитель.

— Это этнический белорус, который тут родился?

— Он тут с молодости. Начинал возбуждать, подымать пласты беларуского языка. Он любит белорусские театры. Когда узнал, что я еду в Польшу, сказал: все, будете жить тут.

— Так, а что с языком произошло?

— Он разговаривает только по-белорусски или по-польски. По-польски я никак не говорю, а с кем я тут разговариваю — только с мужем на английском и с ним. Я первый раз в жизни в быту начала говорить по-белорусски и сейчас мне тяжело переключиться на русский язык. Спасибо тебе, пан Ян.

— В августе ты и десятки других актеров и актрис Купаловского театра в знак протеста уволились, ушли с работы в разгар революции на улицах Минска и других городов. Скажи мне честно, за эти полгода ты хоть раз пожалела о своем решении?

— Нет, ни разу.

— Почувствовала облегчение, когда это сделала?

— Нет. Я радость чувствовала. Радость от солидарности.

— Для тебя лично на тот момент это было больше акт верности уволенному директору или все-таки больше несогласие с несправедливостью, с тем, что можно кого-то выгнать с работы за высказывания, взгляды?

— Скорее, второе. Мы потом сделали видео, там вся наша труппа. Мы знали, что если мы начнем высказывать свои мысли, то начнут увольнять. И мы сделали общее видео, где было конкретно сказано, что мы будем стоять друг за друга и не дадим никого уволить из театра за гражданскую позицию. Ни уборщицу, ни актера, ни директора, никого. Мы сказали — мы это сделали.

— Ты, наверняка, видела, что в феврале Лукашенко приехал в театр, при пустом зале там плясали. Как восприняла?

— Никак.

— Больно от такого?

— Нет. Больно от убийств. Больно от слабости. А тут - никак.

— А что ты думаешь о тех своих коллегах, которые остались? Не только ведь пришли новые, но и остались старые кадры. Не будем их поименно называть.

— Это не кадры. Я бы так неуважительно не говорила. Великие актеры там остались.

— Для тебя они до сих пор великие?

— Ну, а как? Я пришла туда маленькой девочкой, они мою дочку держали на руках. Как я могу говорить, что это «кадры»? Это не кадры, это великие люди. Мне так их хочется обнять, прийти и просто их обнять. И еще я должна сказать: каждый человек имеет право на ошибку. И я не могу сейчас с высоты птичьего полета говорить, что они ничего не понимают в жизни. Нет, конечно, они великие актеры, люди.

Другое дело, например, то, что раньше говорили, что театр - это «семья», «любовь». Я бы не бросалась такими словами. Потому что когда приходит беда в семью, и когда есть любовь в семье, даже когда старые родители не понимают, что делают молодые дети, они все равно говорят: мы вас любим и будем ждать. Конечно, мне хотелось, чтобы нам так сказали: мы с вами несогласны, но мы вас любим и будем ждать.

— От первого лица я слышал истории польских режиссеров, актеров, которые из Варшавы специально ехали в Белосток, чтобы посмотреть как играет Светлана Аникей. В связи с этим у меня вопрос: хотела ли ты переехать и жить в другой стране?

— Нет, никогда. Были предложения, я думала и поняла, что не смогу и не хочу.

— Почему?

— Я белоруска. Мои деды, прадеды лежат в этой земле. Я чувствую себя белоруской и всегда чувствовала, очень сильно. Это было с первых дней.

— Это правда, что ты участвовала в акциях протеста еще в 2017 году, в маршах тунеядцев? Было дело?

— Я не шла на протест.

— Я вообще слышал историю, похожую на легенду, что Аникей где-то дороги на машине блокировала. Так было? Расскажи.

— Я не верила в протесты на тот момент. Я видела, что у большинство людей «хата с краю». Все, что я хотела — это помочь своему другу, который был на марше. Перекрыли все движение и я поехала по проспекту. Меня останавливает гаишник, я открываю дверь, что я ему сказала? 2-3 слова, не знаю. И он сказал: езжай. И вот я единственная по проспекту шурую. И потом так случилось, что я перекрыла движение автозаку, но я не хотела. Так случилось.

— В 2017 году ты еще не верила, а почему ты в 2020-м поверила?

— Потому что все люди уже вышли. «Хата с краю» уже не вернется.

— А что для тебя лично было последней каплей?

— Убийства. Они и раньше были, но сейчас я считаю, что это последние убийства. Люди просто сказали, что больше такого не будет. Сколько можно? Мы же в мирное время живем? В мирное.

— Почему белорусские актеры поднялись именно в 2020 году? Раньше же ведь этого не происходило. Какие механизмы сработали?

— Во-первых, это не только актеры. Люди поднялись. И я сейчас отвечать буду за себя. Когда я еще пришла учиться в Академию искусств, нас учили обостренному чувству правды, но до этого чувства правды - долгий путь. И вообще, когда ты видишь, что люди в какое-то время начинают тебя благодарить — ты начинаешь подымать их. Это не всегда происходит. Но когда, например, к тебе подходит женщина с тяжелобольным грудничком в коляске и говорит: знаете, вы меня спасли... А я просто играла. Я никого не спасаю.

— Это было в Минске?

— Это было в Польше, но это неважно. В Минске тоже были подобные ситуации, но уже после долгого пути. Ты уже что-то, как мне кажется, начинаешь знать про правду, про свое чувство правды. То как ты можешь? У тебя ответственность перед этими людьми. Как ты можешь быть с этим чувством правды на сцене, а потом ты выйдешь: простите, я ничего не вижу. А их убивают. Как? Для меня это несовместимые вещи.

— Тебе было интереснее и комфортнее работать с белорусскими режиссерами или с иностранцами? Потому что ты снималась и играла и за границей.

— Больше понять о театре я смогла тут, за границей. Здесь более уважительно относятся к твоей индивидуальности, к твоему творческому пути. Главное, чтобы ты пришла к хорошему результату. А каков твой путь? Тебе в нем будут помогать, если надо. В Минске, к сожалению, такая была театральная ситуация, что на актеров ставили некие табу. Если он работает не так, как надо, по системе, по схеме — то, извини, мы тратим на тебя время. Для меня это не совсем про творчество.

— Ты себе представляешь обстоятельства, при которых ты возвращаешься в Купаловский театр и дальше в нем служишь?

— Пока не представляю, а там посмотрим.

— Хотелось бы?

— Не знаю.

— Сейчас для тебя это уже какой-то пройденный этап?

— Еще вчера я бы подумала, что да. Сегодня ты мне задаешь этот вопрос и я не могу сказать, что это так. Понимаешь?

— Екает что-то?

— Да. Потому что я знаю, что нельзя никогда сжигать эти мосты. Еще понадобятся.

— Три фильма, которые должен увидеть каждый?

— «Иди и смотри» Климова, «Аватар»...

— Давай по очереди. Почему «Иди и смотри»?

— Много фильмов про войну. Но, на мой взгляд, это больше чем фильм. Это поступок.

— «Аватар» после «Иди и смотри» несколько неожиданно.

— Почему?

— Совсем другая история.

— Извините, но и люди другие сейчас рождаются. Пару дней назад я пошутила и сказала, что это плохой фильм. На самом деле, конечно, это неправда. Это также поступок. Этот фильм — месседж на сегодняшнем языке.

— И третий фильм?

— «Выбор Софи». И опять тема войны. Господи, я не знаю почему, правда. Может быть, потому, что там человек оказался в трудных психологических обстоятельствах. Можно трактовать просто как чувство вины, как с этим жить.

— Когда мы с тобой разговаривали по телефону, ты сказала фразу, которую я запомнил. О том, что ты, когда уезжала в Польшу, уезжала с ужасом и страхом. Расскажи немного о своих ощущениях, переживаниях. Почему ты была в таком состоянии и как ты себя чувствуешь сейчас?

— Да. Это было разочарование. После того, как убили Романа Бондаренко, я думала, что люди будут друг за друга, как брат за сестру. Но страх взял верх. Людей убивают, и они идут за этой эмоцией — страхом. Это сейчас берет верх над человеком.

— А сейчас как ты? Страх ушел?

— Если честно, я никогда не боялась. Не знаю почему. И мне везло. Я понимала, что если ты уверен, что все будет хорошо — все будет хорошо. Я встречалась с такими ситуациями, которые могли спровоцировать действия против меня. Но я видела перед собой человека и все оказывалось совсем не так страшно.

— Ты говоришь сейчас о каких-то ситуациях на акциях? Когда атаковали вас? Можно о таком рассказывать?

— А почему нет? И такое было. И милиция приходила, когда флаг был. Много чего. Когда я вижу, что человеческое берет верх - страха нет.

— Твой муж иностранец, гражданин Великобритании. Расскажи о нем. Он в прошлом году с тобой в Минске был?

— Да. Он приехал в апреле прошлого года и с этого времени был в Минске.

— Как вы познакомились? Давно вы вместе?

— Три года. Познакомились через общих знакомых.

— Как ему Беларусь?

— Супер! Ему очень нравится в Беларуси, это для него уже родина. Где твоя семья — там твоя родина.

— Что он говорит о происходящем в стране, о протестах?

— Что все будет хорошо. Если бы не он — я бы уже сошла с ума. Он мой учитель. Сейчас я поняла английский менталитет - непоколебимость.

Почему режим проиграет? Потому что время меняется. Сейчас время интеллекта, а этот режим не интеллектуален, поэтому он и люди, которые его поддерживают, проиграют.

— Как доносить до таких людей правду? Есть же таких процент-два, которые действительно верят Лукашенко, поддерживают режим?

— Я не думаю, что я должна что-то доносить. Я должна жить рядом с этим человеком. И когда это хороший человек...

— Ты здесь таких встретила?

— Да.

— Что это за история? Расскажи.

— Рядом с моим домом — дом с флагом Лукашенко. Для меня это было испытание, потому что до этого я имела такой опыт в Беларуси и я не знала, как жить с этими людьми. Сейчас я поняла, что должна этому учиться.

— Это женщина, которая приехала из Беларуси сюда? Как давно?

— 20 лет назад, если я не ошибаюсь.

— У вас с ней были дискуссии политические?

— Они начинались, но для нее так важно было, что я из Беларуси, она так любит белорусов на самом деле... Однажды она ко мне постучала, я ждала, когда она ко мне подойдет. Мы с ней очень долго разговаривали. У нее своя позиция, у меня своя. Когда кто-то начинал переубеждаться другого, мы останавливались. Потом, когда она начала больше рассказывать о себе, я поняла, что она может помогать людям. А для меня это главное. Если человек способен помогать — это самое главное.

— Твой рецепт как общаться с такими людьми? Как к ним относиться?

— Жить, как и раньше. Правда все равно придет. Говорят, ее не бывает, но сейчас такое время, что она придет. И люди узнают, что на самом деле происходило.

— 2020 год изменил белорусов?

— Еще нет. Это шанс. Потому что, как сказать, много чего дается исторически. Первое испытание выдержали, второе, я думаю, — нет. Надо победить страх. Это если все разбивать на шаги. Вот когда люди начнут помогать друг другу, когда это станет более главным, чем личный животный страх, тогда я скажу, что люди изменились и это изменило Беларусь.

— Один очень известный театральный режиссер Павел Пассини рассказывал мне историю, он ставил поэму «Дзяды» в Бресте и рассказывал о том, как директор Брестского академического театра давил на него, просил, обманывал всячески, чтобы третью часть произведения не показывать. В третьей части очень ярко показано безумие власти, репрессии. Правда, события 200-летней давности, когда писалось это произведение. Ты с в своей профессиональной жизни с такой вот цензурой встречалась?

— Я работала в двух вариантах спектакля «Дзяды». И у нас была такая ситуация.

— Тоже в связи с третьей частью?

— Нет. Это был независимый проект. И третья часть нам не далась никак. Мы искали и так, и так. Не с третьей частью. Я не буду всего рассказывать, но там были соответствующие цвета. И мы думали, как так нам сделать, чтобы цензура...

— Чтобы бело-красно-белого не было?

— Да. И мы нашли. И получилось очень красиво и поэтически.

— Цензуру можно обойти?

— Ну, конечно. Это на самом деле не такая страшная вещь.

— Можно сказать, как вы обошли?

— Зачем? В Минске еще будут играть этот спектакль.

— Как сложились после августа судьбы актеров, которые ушли? Чем они занимаются? И, собственно, что в твоей профессиональной жизни происходит? Или после ухода просто тишина?

— Просто тишина. У меня нет паники на этот счет, потому что это на какое-то время. Это у кого как, может, у некоторых самое главное — это играть, а я не смогла. Если я дышать в этот период не могла, это тяжело было назвать жизнью, то и играть не могла. Я себя уже и перестала называть и забыла, что я актриса. Я простой человек, женщина. А мои коллеги - молодцы. Они очень сильные. Они что-то там делают, постановки, спектакли.

— А ты собираешься возвращаться в профессиональную жизнь? Есть какие-то планы?

— Нет, планов у меня пока нет. Я хочу свою жизнь связать с образованием. Конечно, если будут предложения и я пойму, что я еще в форме — то можно попробовать. А так что бы планировать что-то — нет.

— Сейчас очень много, как я это называю, политологического нытья: «ой, все пропало», «не дожали в 2020 году», «ничего нас не ждет». Чтобы ты сказала таким людям?

— Если мы так будем говорить — то так оно и будет. Мы же хотим, чтобы быстро все случилось, но не хотим подумать, почему все так происходит. И не хотим задать себе вопрос: а что от тебя зависит? Например, ты вышел на улицу и видишь как кто-то упал. Ты подойдешь к этому человеку и поможешь или нет? Например, мы можем дать хорошее образование нашим детям. В таком случае мы должны воспитывать детей более сильными и уже на самом деле белорусами. Только так.

— Твоя Беларусь будущего какая?

— Отвечу на примере. Ко мне приехала подруга, польская актриса Моника Давидюк, очень сильный человек. Она из Подляшья, белоруска. Ее гуру, учитель, подруга, когда узнала, что Моника белоруска, сказала: энергия Польши — это боец, это хулиган, а энергия Беларуси — это сердце. Мы должны победить через любовь.

— Как сейчас, в этот трудный момент, людям найти в себе силы не разочаровываться, идти вперед, быть оптимистами?

— Начать помогать друг другу. Многие говорят: достаточно, чтобы ты не делал плохого. Этого было достаточно на предыдущем этапе. Сейчас новый этап, когда ты не просто несешь ответственность за себя, а когда ты помогаешь другому и когда эта помощь будет важнее твоего страха.

— Как победить?

— Во первых, не ждать победы. Только знать, что она будет.

— Ждать — это такая пассивная позиция.

— Много убийств, много происходит страшных вещей. Человека это должно изменить. Он сам должен измениться. Его отношение к другим людям должно меняться. Есть два пути: или ты будешь сидеть в страхе, или ты будешь меняться. И помогать друг другу. Вот когда люди начнут делать эту работу — придет победа. Не ждать этой победы, а стоять друг за друга, и победа будет.

Будзь смелым!.. Магутна ярмо друзгачы!
Ідзі сам наперад, другіх ведучы!
Будзь смелым!.. Не вер у людскую брахню,
Вер толькі ў адвагу і сілу сваю!
Будзь смелым, хоць путалі б злыдні ўвакруг,
Адважным ваякам не страшны ланцуг!
Будзь смелым, як вецер, як воля сама!
Знай, смелых не чэпе ні крыўда, ні цьма!
Будзь смелым, як бура, што крышыць дубы,
А будзе твой верх, тваё права ўсягды!

Если вам понравилась статья, вы можете поддержать сайт Charter97.org следующим образом:

РАСЧЕТНЫЙ МУЛЬТИВАЛЮТНЫЙ СЧЕТ ДЛЯ ПОЖЕРТВОВАНИЙ:

Название банка: Bank Millennium S.A.
Адрес: ul. Stanislawa Zaryna, 2A, 02-593, Warszawa
IBAN: PL 97 1160 2202 0000 0002 1671 1123
SWIFT: BIGBPLPW
Название владельца счета: Fundacja “KARTA ‘97”
Назначение платежа: Darowizna na cele statutowe

Связаться с нами можно по адресу [email protected]