28 марта 2024, четверг, 12:45
Поддержите
сайт
Сим сим,
Хартия 97!
Рубрики

Сопротивление – метод абсолютный

13
Сопротивление – метод абсолютный
Ирина Халип

Никаких полутонов.

В среду в Минске похоронили Игоря Афнагеля – энциклопедиста и марафонца, который за свою жизнь пробежал расстояние, равное четырем экваторам. Его сын Евгений на похоронах не был. Не выпустили из СИЗО попрощаться. Жена Евгения Афнагеля Катя два дня обивала пороги «Володарки» и СК, но так и не добилась разрешения.

Вспоминаю, как это было раньше. В 1998 году Павел Северинец впервые в жизни сидел в СИЗО на Володарского. В это время у него умер племянник. И Павла выпустили из СИЗО на похороны – без всякого конвоя, просто открыли дверь. Он съездил в Витебск, простился с племянником, вернулся в Минск и постучался в тюрьму: пустите назад, пожалуйста, я тут сижу. У Северинца и в мыслях не было бежать или скрываться.

В 2008 году у Александра Козулина, отбывающего срок в «Витьбе», умерла жена Ирина. Козулина отпустили на трое суток. Администрация колонии даже машину предоставила, чтобы он смог поскорее доехать до Минска. Козулин похоронил жену и вернулся досиживать срок. К счастью, вышел раньше, «до звонка» сидеть не пришлось – режиму тогда в очередной раз понадобились деньги, и он обменял Козулина на какой-то кредит.

В 2011 году, когда умерла мать Дмитрия Дашкевича, его привезли в Слуцк под конвоем. Дали полчаса на прощание, потом увезли. И вот теперь, в двадцать первом году нового тысячелетия, даже под конвоем, даже на полчаса – проститься с родными политзаключенные уже не могут. Дивный новый мир? Прежние времена были, оказывается, вегетарианскими?

В этом и состоит ошибка. Я тоже первым делом начала сравнивать и говорить «ну вот, это водораздел». А на самом деле – ничего подобного. Раньше мы все считали, что переход от вегетарианских времен к людоедским произошел 19 декабря 2010 года. В августе оказалось, что 2010 год по сравнению с теперешней волной репрессий тоже выглядел вполне презентабельно: и сажали не тысячами, и попрощаться с умершими заключенным позволяли.

Да, в 1998 году Павел Северинец, выйдя из тюрьмы под честное слово, перед отъездом в Витебск даже успел перед поездом зайти в офис БНФ и пообщаться с молодофронтовцами. Никто не брал с него никаких обязательств следовать немедленно в Витебск. Вольница, казалось бы, не так ли? Но ровно через год были похищены и убиты Юрий Захаренко, Виктор Гончар, Анатолий Красовский, а еще через год – Дмитрий Завадский. Так что вегетарианством в то время, которое мы почему-то привыкли считать почти демократическим на фоне того, что происходит сейчас, в Беларуси и не пахло. А пахло все теми же кровью и беззаконием, что и сейчас.

Так что нельзя воспринимать диктатуру как нечто относительное. У нее не бывает сравнительной и превосходной степеней и уж тем более – первой, второй и третьей. Она не может быть побольше и поменьше, полегче и потяжелее. Диктатура – величина абсолютная. И даже вполне материальная. К ней легко применим закон сохранения материи: как количество вещества остается неизменным при любом явлении, так и диктатура остается неизменной независимо от того, сколько человек репрессированы в данный момент времени. Если сегодня вдруг оставили в покое оппозиционеров – значит, бьют предпринимателей. Если перестали арестовывать журналистов – значит, взялись за студентов. Если не разогнали митинг – значит, инструктируют спецслужбы, как напакостить постфактум. Но количество диктатуры в стране всегда остается прежним.

А раз диктатура – величина абсолютная, значит, и бороться с ней необходимо абсолютными, а не относительными методами. Сопротивление - метод абсолютный. Компромисс - относительный. Диктаторы не перевоспитываются и не уходят, вежливо извинившись перед народом. Так что пытаться втиснуться в диктаторскую повестку участием в его сценариях бесполезно. «Зеркалить» его действия своими такими же – глупо. А бюрократизировать и забалтывать сопротивление – и вовсе подло.

Так что ситуация у нас отличная: никаких полутеней, полутонов и полусмыслов; четкая картинка без признаков размытости; разделение добра и зла с такой резко очерченной границей, что никак не ошибешься; отсутствие сомнений и рефлексий – мы все твердо знаем, что нужно делать. И не только ради себя и собственных детей, но и ради памяти тех, кто не дожил. И особенно – ради памяти Игоря Евгеньевича Афнагеля, не успевшего добежать свой последний марафон.

Ирина Халип, специально для Charter97.org

Написать комментарий 13

Также следите за аккаунтами Charter97.org в социальных сетях