Ольга Северинец: Пока Павел в тюрьме, Франтишек научился говорить «папа, люблю»

Жена Павла Северинца дала откровенное интервью.

«Вы – часть страшной системы. И благодаря вам в том числе она исправно работает. Власть творит беззаконие вашими руками: пытает людей в карцерах, сажает невиновных на сутки, хватает людей на улицах, ни за что выписывает штрафы. У вас еще есть шанс остаться людьми: станьте с нами в один ряд. И не думайте, что от вас ничего не зависит. Сейчас время, когда от каждого белоруса зависит все».

С такой речью в открытом обращении к сотрудникам силовых структур, судов и министерств обратилась Ольга Северинец – жена заключенного политика Павла Северинца, передает «Белсат».

– Когда Павел в заключении, то мне как жене самое тяжелое – это ждать в бездействии. И я использую все доступные мне средства, чтобы ему помочь. Временами мне приходилось видеть, что среди милиционеров, судей, прокуроров попадаются честные люди. К примеру, в одном суде над Павлом меня выгнали и не дали с ним поговорить. А в другом – милиционер опустил глаза и вышел сам, и секретарь суда тоже. Так меня оставили в зале, хотя по правилам должны были тоже удалить, и мы поговорили с Пашей хоть через «Скайп». Когда я подавала различные заявления или приносила передачи, то мне не раз тихо выражали поддержку.

– Павел также не единожды рассказывал, как к нему подходили охранники и выражали поддержку. Один даже передал в камеру лук или чеснок, хотя это запрещено. Есть и сейчас хорошие примеры, но я не хочу о них говорить, чтобы никому не навредить.

– Что известно о Павле на сегодня, имеете ли с ним какую связь?

– Связи никакой. Если ничего не изменилось с прошлой среды, то он остается в карцере. Это был очередной суд и Паша успел сказать, что причины помещать его в карцер нет, что он и другие люди не ведут себя плохо – это такой приказ. Он, Ольга Николайчик, скорее всего Николай Статкевич – тоже в карцере. Ведь о них нет никаких сведений от тех, кто выходит. Это значит, что все они не имеют ни с кем никаких контактов, ведь они в карцере. Передачи не принимали две недели. Как Паша, как все заключенные оставались без самого необходимого – неизвестно. Только 29 июня приняли первую передачу.

– Поэтому Павел и порезал руку в знак протеста против жестких условий содержания?

– Да, я на сто процентов уверена, что это никакое не самоубийство. Как мне объяснили люди, которые прошли тюрьму, по «зековским» законам это была последняя попытка привлечь внимание к беззакониям, которые там происходят, и его протест. За несколько секунд последний раз Паша успел сказать, что рука заживает. И даже показал – с обеих сторон порезы: там, где вены, и снаружи – там сильный порез, очень большой и некрасивый шрам.

– Успел ли сказать, как он чувствует себя физически, эмоционально?

– Это был такой очень душевный момент: я видела, что мне не дадут с ним поговорить или повидаться – Советский суд в этом смысле самый худший. И когда оставалось несколько секунд до окончания, я подбежала и просто втиснулась между судьей и секретарем, чтобы заглянуть в компьютер. И Паша очень обрадовался – он аж подскочил со своей это скамейки, на которой сидел и выкрикнул – Олечка! Конечно, видно, что он без воздуха, без солнца – похудевший, очень устало выглядел, но сказал – все нормально. Держится.

– Что остается на сегодняшний день – сколько суток заключения?

– Сейчас у Павла 60 суток, и сегодня-завтра ждем еще один суд по протоколу, который отправляли на доработку. Вероятно, что будут очередные 15 суток, и всего – 75. Это значит, что он выйдет уже после выборов, 21 августа. Один положительный момент, что в суде мы услышим что-то через «Скайп», так как зная, что в зале есть родные, он что-то сможет сказать: где он и что с ним.

– Как живете вы сами с сыном, спрашивает ли Франтишек, где папа?

– Он еще маленький – два года. Но я ему объясняю, что папу забрали плохие люди, что он скоро вернется, что очень любит его и скучает. Мы придумываем, что он скажет папе, когда тот выйдет, и Франтишек уже научился говорить «Папа, люблю».

А живем мы с доходов нашего интернет-магазина kroplia.by и также с помощью родственников, друзей. Еще зимой, когда Павел был на сутках за антиинтеграционные протесты, наши друзья без нашего ведома организовали сбор средств. Эти деньги мы не израсходовали тогда, и вот теперь используем, как говорят, по назначению. Я никогда ничего не прошу, потому что знаю, что скромно, но мы справимся. Чтобы не было такого, что на заключении Павла мы хотим как-то нажиться. Но друзья и даже незнакомые люди приносят деньги или перечисляют на карточку – спасибо им большое за это.

– Кто и как поддерживает морально?

– Сказать, что морально очень трудно, – ничего не сказать. Ведь если знаешь, что человек страдает и ему нельзя помочь, это очень тяжело. Только за это время я похудела, наверное, килограмма на два. Мы обходили все что можно, начиная от прокуратуры до послов разных стран. Но если помощь какая и есть, то она точечная. Помогают друзья и родственники – с Франтишком, с магазином, с печатью книг Павла. На этот раз откликаются даже довольно далекие родственники, с которыми мало общались в целом, а на политические темы никогда и не говорили. Сейчас эти люди звонят мне, возмущаются и спрашивают, чем они могут помочь, куда звонить или писать заявления. От силовиков я не увидела никакой реакции на свое обращение, но, как и Паша, в любом случае надеюсь на лучшее.

Напомним, после участия в пикете по сбору подписей за регистрацию кандидатов на президентство, который состоялся 7 июня возле Комаровского рынка в Минске, Павла Северинца, одного из лидеров партии «Белорусская христианская демократия», задержали и поместили в изолятор временного содержания правонарушителей на улице Окрестина. Против политика возбудили несколько административных дел, состоялись несколько судов, и теперь срок его ареста достиг 60 суток. В знак протеста против жестких условий содержания Павел Северинец порезал руку.

На сегодняшний день известно, что Павел Северинец остается в карцере. На днях состоится еще один суд. Вероятно, что в ИВС лидер БХД пробудет 75 суток — до 21 августа.