Как белорусские художники спасли своего товарища

История произошла в 1985 году.

70 лет назад, 24 июня 1949 года в Минске родился народный художник Беларуси Владимир Товстик. Вашему вниманию — редкие фотографии из архива кинофотофонодокументов, а также рассказ о том, как Товстик и его коллеги общались с руководителем БССР, пишет tut.by.

Со стороны биография Владимира Товстика может показаться достаточно традиционной. Он окончил Белорусский театрально-художественный институт (теперь Академия искусств), учился в творческих мастерских Академии художеств СССР в Баку, с середины 1970-х преподает в родном институте.

Но это впечатление обманчиво. Чтобы доказать обратное, расскажем вам о резонансной истории, случившейся в середине 1980-х годов. Тогда семеро художников (Николай Селещук, Владимир Товстик, Александр Ксендзов, Валерий Славук, Владимир Савич, Феликс Янушкевич и Виктор Ольшевский) выставили свои работы в выставочном зале научно-исследовательского института информатики Госплана БССР (теперь здание на проспекте Победителей, 7).

Эта выставка «па-сапраўднаму страсянула тагачаснае аднастайнае шэрае канфармісцкае традыцыйнае жыццё. Усё, што было потым, — стала нібыта звыклым, натуральным, але тады, ў 85-м, гэта быў выбух», вспоминал художник Георгий Скрипченко.

— Выставка получилась скандальной, посмотреть ее стремился весь город, сто экземпляров черно-белого каталога тут же разошлись по рукам, а еще сто экземпляров были пущены под нож, — писала журналистка Надежда Белохвостик в газете «Комсомольская правда в Беларуси». — «Жывапіс. Графіка. 1985 год» получила невероятный резонанс, на художников посыпались самые невероятные обвинения. В итоге на нее приехал тогдашний руководитель компартии Беларуси Николай Слюньков.

Художники серьезно рисковали, ведь культура никогда не была в центре внимания Слюнькова — в прошлом директора Минского тракторного завода. Как писал в мемуарах Аркадий Товстик, тогдашний главный редактор газеты «Звязда», лидеру БССР было вообще непонятно, «навошта ўсё гэта „расце“ на грэшнай зямлі. Бо не ўтварае ж нічога, што магло ездзіць, вазіць, лятаць, капацца. Карацей кажучы, што можна назваць матэрыяльнымі каштоўнасцямі».

Говорить о какой-то определенной культурной политике тогдашнего главы Беларуси не приходилось. Скорее он шел в фарватере, определенном его предшественниками. Например, еще при Машерове началось активное разрушение старого Минска, когда ради новостроек сносились целые исторические кварталы (например, Немига). При Слюнькове было уничтожено здание Минского городского театра, построенное в XVII веке (находилось на площади Свободы).

При этом Слюньков продолжал лично поддерживать определенных представителей белорусской культуры. Как рассказывал в интервью «Радио Свобода» тогдашний заведующий отделом культуры ЦК КПБ Иван Антонович, Машеров, Слюньков и Соколов (преемник Слюнькова) «рабілі віртуозныя праграмы атрымання ганаровых званняў для беларусаў у Маскве. Гэта была віртуозная, ціхая, дыпламатычная работа. Мы атрымоўвалі і Народных артыстаў СССР, і Заслужаных дзеячаў навукі, і нават Герояў сацыялістычнай працы».

Например, Николай Никитович поспособствовал, чтобы Василь Быков получил звание Героя Социалистического труда. Сам Василий Владимирович писал в мемуарах, что «у час нейкага мерапрыемства Слюнькоў папытаўся ў Гарбачова (тогда фактически второго секретаря ЦК КПСС. — Прим. tut.by) наконт яго думкі, калі б даць Быкаву героя, і той пагадзіўся». Соглашусь, для иерархического советского общества это была серьезная поддержка. Но не более того.

История, случившаяся в 1985 году, вписывается и не вписывается в этот сложившийся образ упомянутого чиновника.

Приехав на выставку, Слюньков вместо предполагаемых 40 минут находился там два с половиной часа.

— Что они ожидали увидеть, не знаю, — рассказывал «Комсомольской правде» Феликс Янушкевич. — Наверное, антисоветский националистический заговор, который возник в Союзе художников. Слюньков спокойно походил по выставке и сказал: «Какие тут могут быть вопросы?» Особенно ему понравилась работа Николая [Селещука], где на фоне подпаленной земли были нарисована птичка и ее гнездо с яйцами. И вдруг Слюньков говорит: «Принять Селещука в партию и снять этим все вопросы».

Во время отъезда Слюнькова случилась удивительная история.

— На прощание по обычаям того времени благородно спросил: «Кому нужна мастерская? Кому квартира?» — вспоминала о том разговоре журналистка Елена Молочко. — Всем нужно было всё. Но никто лично для себя ничего не попросил. «Спасибо, Николай Никитович, но наш товарищ попал в тюрьму…» (речь шла о художнике Александре Ксендзове. — Прим. TUT.BY). Я представляю, какое молчание воцарилось в зале <…>. Как мне рассказывали, ошеломлены были обе стороны, поскольку художники тоже не договаривались между собой о такой просьбе. Это вырвалось на подъеме, они уже чувствовали себя победителями. Слюньков выдержал паузу и пообещал: «Хорошо. Возьму под свой контроль». И слово сдержал. Благо дело было не политическое, а бытовое, можно сказать, амурное".

С того времени прошло более 30 лет. В 1996-м Николай Селещук трагически погиб в Италии. Остальные его коллеги продолжают свою творческую деятельность и по праву считаются одними из самых ярких представителей своего поколения в белорусском изобразительном искусстве. Один из них — сегодняшний юбиляр Владимир Товстик.

«Рискну отнести его искусство к, так сказать, пострадиционализму, который я понимаю как синтез реальности образно-цветового видения и ассоциативности, разумной логики композиционных построений и элемента интриги… Наверное, так оно и есть», — писал народный художник Леонид Щемелев.