Нефтяная арифметика: в Беларуси пропадут доллары?

Главные экономические последствия сочинского провала Лукашенко.

Ситуация вокруг поставки нефти в Беларусь продолжает накаляться, пишет tut.by. Январская недозагрузка мощностей уже стоила экономике потери 1,9% ВВП и пока у Минска нет договоренностей о поставках с крупными российскими экспортерами. Более того, Лукашенко уже дважды указал на то, что Беларусь готова брать нефть для своих НПЗ из транзитных объемов нефтепровода «Дружба». Мол, мы с Россией официально договорились на поставку 24 млн тонн в год, вот и будем «добирать» из нефти, идущей через Беларусь транзитом. Выдержит ли это противостояние экономика страны и не придется ли всем белорусам расплачиваться за нефтяные проблемы?

Нефтепереработка — ключевая статья нашего экспорта. Если он сократится, все рухнет?

Доля нефтепродуктов в общем объеме экспорта товаров в прошлом году составила 14,6%. На поставках за пределы страны заработано 4,8 млрд долларов, что на четверть ниже 2018 года. Именно снижение торговли нефтепродуктами привело к сокращению общих объемов экспорта.

Но, оценивая выпадающую «дыру» в доходах, надо учитывать, что сырье, нефть, Беларусь практически в полном объеме импортирует. По итогам прошлого года покупка 18 млн тонн нефти обошлась Беларуси в 6,6 млрд долларов. Так что сокращение экспорта автоматически будет означать сокращение расходов на импорт сырья, и «дыра» будет куда меньше 5 млрд долларов.

Хорошо, не рухнет, но валюта-то точно может пропасть?

ИПМ отмечает, что в 2020 году курс белорусского рубля будет сильно зависеть от загруженности «Нафтана» и Мозырского НПЗ и успехов «Беларуськалия» и Белорусской калийной компании на рынке удобрений. В январе и феврале на сырьевых рынках сложилась не самая благоприятная конъюнктура, а на фоне эпидемии коронавируса Беларуси будет сложно заключить с Китаем контракт на поставку калийных удобрений на тех условиях, которые обеспечили бы прошлогодний уровень доходности, считают эксперты.

Ослаблению курса рубля в конце 2019 — начале 2020 года способствовала и общемировая тенденция ослабления валют развивающихся рынков, и обесценение российского рубля по отношению к доллару из-за снижения цен на нефть. Кроме того, отмечено ухудшение в конце года торгового баланса страны, причем дело не только в поставках нефти (проблемы с этим начались в январе, в декабре появились еще не проблемы, но уже состояние неопределенности), но в падении экспорта товаров в целом.

По итогам 2019 года субъекты хозяйствования были чистыми продавцами валюты: продажа превысила покупку на 531,7 млн долларов. В январе 2020 году предприятия оказались уже чистыми покупателями, но объем покупки превысил продажу на мизерные 24 млн долларов, и это с учетом длинных январских выходных в России, на основном экспортном рынке.

Но рубль же падает!

Эксперты ИПМ признают, что трехнедельное обесценение рубля к доллару на 4% на фоне неблагоприятного новостного фона (нет определенности по поставкам нефти и газа, не всегда правильно воспринимаются заявления Нацбанка о том, что в 2020 году резервы могут сократиться на 2 млрд долларов и т.п.) могут сформировать устойчивые девальвационные ожидания.

При этом исторический максимум трехнедельного обесценения рубля с марта 2016 года бывал и большим (6%), к корзине рубль обесценился за 21 день (по 14 февраля 2020 года) всего на 0,78% (максимум за указанный период — 1,57%), а в годовом выражении обесценение к доллару было и вовсе меньше 1% год к году.

Но риск продолжения падения (вернее, возобновления — на торгах в пятницу и в понедельник рубль укреплялся) все-таки есть. В случае его реализации, считают эксперты, бороться с девальвационными ожиданиями придется с помощью урезания бюджетных расходов, и, возможно, краткосрочного повышения процентных ставок.

По оценкам ИПМ, реальный курс рубля на начало года был переоценен примерно на 4%.

— Если эти оценки верны, то его номинальное ослабление на 5−7% — это естественный процесс в текущей довольно неблагоприятной ситуации, и он не сильно отразится на инфляции, — отмечают эксперты

Нацбанк не считает, что рубль переоценен, но предупреждает, что его волатильность, то есть колебания, в этом году могут быть выше прошлогоднего. Но предпосылок для заметной девальвации эксперты не видят.

Говорят, вклад нефтепереработки в ВВП — всего 1%. Как-то мало…

По оценке ИПМ, сокращение объемов переработки нефти из-за поставок «грязной» нефти во втором квартале 2019 года и сложных переговоров об условиях поставок российской нефти на 2020 год стоило Беларуси примерно 0,2 процентного пункта годового прироста ВВП, и примерно на столько же уменьшился вклад в оптовой торговли и транспортных перевозок. То есть при отсутствии перебоев в поставках российской нефти в 2019 года реальный ВВП вырос бы примерно на 1,6%. Разница в деньгах немаленькая — 500 млн рублей.

Старший научный сотрудник Белорусского экономического исследовательско-образовательного центра BEROC Дмитрий Крук отмечает, что нефтяной шок так или иначе связан как минимум с 8,5% белорусского ВВП (в 2019 году ВВП составил 132 млрд рублей). При прямом влиянии нефтепереработки — до 1% ВВП.

Значит, у отрасли сильна связь с другими секторами: с розничной и оптовой торговлей, строительством, транспортом, сельским хозяйством, производством продуктов питания. l Кстати, по итогам января, когда НПЗ были загружены всего на четверть, промпроизводство в Беларуси упало на 5,8%, грузооборот — на 17,2%, оптовый товарооборот упал на 15,1%. Так что влияние нефтяного шока в любом случае будет весьма серьезным.

А если все наладится и мы начнем покупать нефть пусть по мировой цене (которая пока не совсем мировая, а 83−85% от нее), но в достаточном количестве, риски не сработают?

По оценке ИПМ, если цена нефти в 2020 году составила 83−85% от мировой, то импорт нефти сократится примерно до 15−15,5 млн тонн, из них около 7 млн тонн будет перерабатываться для внутреннего рынка. Дело в том, что продукты из дорогой нефти будут неконкурентоспособны на традиционных для Беларуси рынках «дальней дуги».

Эксперты отмечают, что из всего объема их экспорта только около 4 млн тонн нефтепродуктов поставляются на рынки близлежащих стран (в основном в Украину), а остальные 6 млн тонн по белорусской статистике уходят в Великобританию и Нидерланды, но статистика этих стран такие объемы поставок из Беларуси «не видит», значит, продукт уходит дальше, то есть имеет длинное транспортное плечо.

— Издержки экспорта с таким плечом слишком высоки, чтобы сохранять прежние объемы переработки, поэтому естественно ожидать падения объемов импорта нефти по мере роста ее относительной цены для Беларуси, — предполагают эксперты.

Так что финансовые потери будут, но объем их может заметно отличаться.

Так что будет с экономикой в ближайшее время?

Она будет падать. По оценкам экспертов, как минимум, в первом квартале.

— В 2020 году мы ожидаем снижения темпов роста реального ВВП до 0,6% (минус 0,4 процентного пункта по сравнению с предыдущим прогнозом) из-за ожидаемого падения поставок нефти из России. Прогноз на более отдаленную перспективу остается в пределах потенциальных темпов роста, но неопределенность слишком высока, — считают в ИПМ.

Но даже без учета нефтепродуктов, калия и нефти рост экспорта резко замедлился, причем как товаров, так и услуг (кроме IT). По оценкам ИПМ, «ненефтяной» экспорт товаров в стоимостном выражении в 2019 г вырос на 3,1% после 12,7% в 2018 г., а экспорт услуг (без учета IT) — на 4,7% после 8%, а «нефтяной» экспорт (нефть, нефтепродукты, калийные удобрения и некоторые продукты нефтехимии) и вовсе упал на 15,6% (рост на 21,6% годом ранее). Так что вопрос, чем компенсировать выпадение нефтяных доходов, остается.

А с доходами нашими что?

Реальные располагаемые денежные доходы населения в Беларуси в 2019 году выросли на 6% к уровню 2018 года.

Зарплата росла быстрее производительности труда и в четвертом квартале, что создавало дополнительно давление на цены. Однако к концу года разрыв между темпами их роста уменьшился (с 6,6 процентного пункта в 3 квартале 2019 года до 4,7 процентного пункта в четвертом). О том, что это неравновесие понемногу корректируется, говорит и динамика реальных располагаемых денежных доходов населения, рост которых замедлялся все второе полугодие.

По итогам года реальные располагаемые доходы выросли, по оценкам ИПМ, на 6%, что почти на 2 процентных пункта меньше, чем в 2018 г. Тенденция продолжится.